– Уф!.. Я думала, будет хуже.
Все рассмеялись, и как истинные джентльмены стали двигать к ней тарелки с закуской. Напряжение спало, лишь Олег продолжал оставаться каким-то потерянным, лишь исправно следя за полнотой рюмок, а разговор переключился на нейтральные темы, постепенно перейдя к фотографиям на стенах. Если б еще Дима зал, кто изображен на них!.. Ему вдруг захотелось открыть шкаф и продемонстрировать дедовы ордена, но странное чувство опасности не разрешило это сделать – лучше что-нибудь плести про фотографии, ведь никто ж не проверит!..
Игорь и третий, имя которого Дима забыл, послушно перемещались от одного экспоната к другому; Олег же слушал Димины байки, не вставая со стула, небрежно полуобернувшись и забросив ногу на ногу. Валя исчезла, как всегда, незаметно – Дима решил, что она, либо готовит закуску, либо спит в дальней комнате, либо блюет. Впрочем, какое это имело значение?..
Наконец, Дима почувствовал, что истории теряют правдоподобность и пора закругляться, да и гости не возражали против завершения осмотра. Довольные, они вернулись за стол и вновь наполнили рюмки.
– А где хозяйка? – спросил Олег.
– Не знаю, – Дима пожал плечами, – она уже свое выпила.
– Неудобно без хозяйки, – голос Олега стал вкрадчивым.
– Штаны неудобно через голову надевать, и спать на потолке неудобно! – отрезал Дима, пытаясь предотвратить очередную попытку вторжения в свой мир.
Игорь на этот раз не вмешивался, демонстративно выставляя в ровную линию опустевшие бутылки.
– Сейчас добавим, – Дима понял намек. Что-то подсказывало ему, что добром сегодняшний вечер не закончится, но даже если б он сказал, что водки больше нет, грузчики б сами отрядили гонца, как истинно русские люди.
Валю он обнаружил на кухне, сидящей в углу и сжимавшей руками виски.
– Мне плохо, – пробормотала она, не поднимая головы, – дура!.. Зачем я пила эту водку?..
– Может, ляжешь? Пойдем на веранду, на свежий воздух.
– Я лучше здесь посижу, можно?
– Конечно… Я просто хотел, как лучше, – забрав со стола бутылку, Дима вышел.
Когда он вернулся в комнату, Олег стоял у разбитого окна, напряженно глядя в сад и сжимая в руке массивную пепельницу, судя по надписи, подаренную деду на день рождения, аж в 1948 году. Вторая рука его была опущена и по ней ручейком стекала кровь, а Игорь и тот, третий, почему-то весело хохотали.