Правда, для проформы я возмутилась:
— Ну знаешь, ты предлагаешь мне бить лошадь?
Я ещё раз безрезультатно потянула за повод, но в этот раз
Энерзон даже ушей не прижал, только фыркнул презрительно —
настолько никчёмной помехой я ей казалась.
— Зачем же лошадь? — Марк отодвинул меня в сторону и отобрал
повод. «Голову!» — скомандовал он спокойным голосом и тут же, резко
нагнувшись, ударил по траве. Энерзон вскинулся и посмотрела на нас
с недоумением. На морде отразилось “А вы нюх не потеряли? Давно не
нюхали носки шефа?”
Но пожевал губами. Переступил с ноги на ногу и снова потянулся к
траве. Опять прозвучала команда, и за ней последовал новый удар
тростью по земле — и на этот раз Энерзон заложил уши, показал
аэродинамическую морду, завился и недовольно всхрапнул. Но в этот
раз прошло секунд десять, в течение которых Марк стоял совершенно
неподвижно, прежде чем Энерзон снова потянулся к траве. В этот раз
оказалось достаточно его голоса для того, чтобы жеребчик посчитал
идею набить брюхо сомнительной.
Надо же, Ксеркс когда-то высек море, но это было вовсе не так
эффективно. Да и менее эффектно, наверняка...
По пути к полю Энерзон больше не пытался вырваться и настоять на
своём. Но перечитал весь лошадиный “фейсбук-чат” в виде кучек
навоза, оставленных на тропке другими лошадьми. Могу поклясться, он
вздохнул с облегчением, когда я наконец отстегнула лейцу.
Мы с Марком уселись на краю небольшого искусственного
водопада.
— Что ж, он хотя бы обращается с тобой хорошо, — заметил Марк,
откровенно любуясь мной, когда я сняла маску.
Поймав мою грустную усмешку, осёкся. Потом добавил:
— Думаю, это не сладко.
Нет, говорю, это совсем не сладко. Накануне позволила себе
лишнее, и меня просто отхлестали по щекам.
— Я бы никогда такого не позволил, — Марк хмурится, и в синих
глазах проявляется гнев. — Это не мужчина, если позволяет поднять
руку на женщину.
Только я в его глазах не женщина, зачем обманывать себя? Вот мы
сидим с Марком, утро сухое и чистое, а солнце светит так жарко, что
хочется стянуть с себя куртку. Я так и поступаю, а Марк опять
внимательно меня разглядывает.
— А что если я тебя выкуплю? Тебе у меня хорошо будет,
обещаю.
— Не думаю, что он согласится меня продать. Да и какой толк?
Тебе я тоже однажды надоем, перепродашь третьему. Исход-то
один.