Почему-то вспомнилась бабушка, вечно меня одергивавшая.
- Не чертыхайся! - строго говорила она. - Муж чёртом будет!
А я всегда смеялась.
Посещала меня и вторая лари. Анаис. Но тут всё ясно, приторная
вежливость в тихом голосе.
- Как она? Поправляется? - я просто представляла скромно
опущённые глазки, чтоб не выдать себя блеском надежды во
взгляде.
- Вашими молитвами, лари. - Отвечала ей пожилая женщина,
поселившаяся в моей комнате, Фарли и Гульниза называли её матушка
Вали́.
Да уж, её молитвами! Воображение рисовало мне поджатые в
разочаровании губы и сцепленные руки. Вот и сегодня у меня с утра
была гостья.
- Вали́, скажи мне, есть ли вообще смысл пытаться удержать пламя
лари и заставлять её тело страдать? - это кто у нас такой
заботливый? - не милосерднее было бы загасить её свет?
- Её пламя сильно, майриме! Загасить такое не милосердие, а
преступление. - Ответила ей матушка.
Так вот кто к нам пожаловал, свекровь решила оделить нас своим
милосердием, нетерпеливая наша. Зато понятны сомнения Ираидалы в
том, что её отравление простая случайность и сделано не на радость
её мужику. Оману видно тоже очень хотелось проявить "милосердие" и
избавиться от Ираидалы. Теперь вот его мать пытается.
- Ты уверена? Может, стоит созвать лекарей, пусть решают? -
какая поразительная настойчивость.
Сказали же ей, что всё хорошо, но нет, она всё никак не
угомонится. Значит, пора приходить в себя, может тогда эта майриме
уймётся? Глаза открывались тяжело, как после долгого сна. Хотя,
наверное, так и было. Язык ворочался еле-еле, но рот послушался
довольно легко. Хоть голос у меня сейчас ни чем не напоминал, ни
голосок Ираидалы, ни мой родной, а больше походил на хриплое
карканье, но слова звучали внятно.
- Вы тоже хотите меня убить, майриме? - спросила, разглядывая
очень красивую и богато одетую женщину.
Черные волосы, огромные черные глаза, брови с красивым изломом и
густые ресницы. Она выглядела королевой! Никогда бы не подумала,
что это мама взрослого сына. Да она смотрелась, чуть старше моего
земного возраста сорок-сорок пять лет и не больше.
- Что ты такое говоришь? Ираидала? - возмутилась она, ничем не
выдавая своего истинного отношения к моему пробуждению.
- Ой, госпожа! Радость, какая! Пейте, пейте скорее. - Защебетала
Фарли. - Не бойтесь, не отравлено, я проверила. Я сама принесла эту
воду от городского колодца и держала здесь в комнате. И уже
несколько раз пробовала.