Меня посадили за стол и
выставили передо мной тарелки. Пока я ел всех моих родных
разбудили, и те недовольно протирая глаза садились на лавку.
Протерев глаза, они узнавали причину столь ранней побудке после
чего их настрой становился ещё более хмурый. Я видел, что никто не
хочет меня отпускать, но при этом никто не высказывался против. Все
понимали, чего я хочу и своими желаниями не хотели сбивать меня с
пути. За эти два месяца, что я провёл в этой семье я пусть и не
смог полностью почувствовать себя с ними одним целым, но и чужими я
их не мог назвать. Они как не крути стали моей второй семьёй и
теперь я хотел сделать так, чтобы и у них было всё хорошо. Быстро
доев я осмотрел всех своих родных и стал ждать, что же мне сейчас
будут говорить, хотя и так знал, чего мне сейчас
пожелают.
- Дорогой сын. Мы все желаем
тебе, чтобы всё у тебя получалось, чтобы все твои мечты сбылись, и
чтобы ты даже в самые трудные для тебя моменты знал, что мы всегда
любим и ждём тебя. Удачи тебе сын.
Как только Григорий высказался
все тут же рванули ко мне и начали крепко обнимать. Младшие дети
снова обняли мои ноги и старались их сжать, как можно крепче.
Сестры и мать облепили меня со всех сторон и тихо плакали. Отец и
старший брат стояли немного в стороне и у обоих катилась скупая
мужская слеза по щеке. У отца слеза исчезла в бороде, а у брата она
исчезла благодаря рукаву. Меня продолжали обнимать, и я бы не знал
сколько бы это ещё длилось если бы в дверь не постучали.
- Хозяева вы там спите? –
послышался стук и последовавший за ним басовитый мужской
голос.
- Марат, заходи, сын уже
готов.
На пороге появился
довольно-таки крепкий мужчина, на поясе у которого висел солидный
кнут.
- Если готов, то поехали.
Негоже нам на паровоз опаздывать. И хватит бабы выть, не на войну
же хлопца отправляете.
Меня тут же отпустили и только
два братишки продолжали крепко меня держать.
- Иван, Матвей, отпустите уже
брата, а то он из-за вас на паровоз не успеет и тогда все наши
проводы будут напрасными, - мягко и нежно сказала мама.
Этих слов оказалось достаточно
и оба мальчика тут же перестав хныкать отпустили мои ноги. Они оба
отошли в стороны, и я увидел их заплаканные лицо, от чего у меня
сердце сжалось, и я задумался, поступаю ли я правильно. Сейчас мне
не хотелось уходить, и я прекрасно понимал, что это минутная
слабость, но от этого не становилось легче. Видимо Григорий заметил
мои метания и решил мне помочь.