То, что это явно не две тысячи
тридцать первый я был практически уверен, единственное если я
находился в семье староверов, но в это всё равно верилось слабо. На
восемнадцатый век всё что я видел не походило, но в этом я был
уверен ещё меньше.
- Сейчас тысяча девятьсот
тридцать первый?
- Да, а что тебя в этом может
удивлять?
И тут я понял, что прокололся.
Ведь для потерявшего память год точно не имел никакого значения.
Нужно было что-то сказать, но этого мне не пришлось делать, так
перед нами появилась моя так называемая мать с молодым
мужчиной.
- Вот это да! – воскликнул
мужчина, - у него же была серьёзная гематома и без хирургического
вмешательства было не обойтись.
- Всё это ваши мракобесия,
хорошо, что мы вас не послушали и не отправили Семёна в город, -
возмущённо сказала женщина.
- Вот, что с вами делать, то
что сейчас ваш сын встал с постели это самое настоящее чудо. Но
даже так его всё равно нужно осмотреть и желательно всё равно
свозить в город.
- У нас нет денег на вашего
доктора, да и на саму поезду то же, - недовольно возразил Григорий,
но через несколько секунд заговорил совсем другим тоном, - деньги
будут только осенью, когда продадим урожай, а пока можешь хоть ты
его осмотреть.
- Ай… освободите лавку, а ты
Семён, сними рубашку.
Лавка была мгновенно
освобождена и на ней через секунду появился большой чемодан. Я же
замешкался, не сразу отреагировав на то, что мне сказал мужчина и
снял рубашку только когда на меня хмуро посмотрел
лекарь.
- Он ничего не помнит, - тут же
сказал Григорий.
- О, а чего сразу не сказали?
Это не есть хорошо и что он совсем ничего не помнит? - начал
задавать вопросы мужчина, открывая свой чемодан.
- Так, когда было говорить ты
мне даже рот не дал открыть, а мы как сына увидели на ногах так
сразу за тобой и побежали.
- Ладно, это всё ерунда. Семён
подойди ко мне, - командным тоном сказал лекарь.
То, что происходило в
последующие десять минут вызывало у меня лишь улыбку, что само
собой не осталось незамеченным и когда лекарю уже надоело видеть
мою ухмылку он задал мне вопрос.
- А чего это ты
улыбаешься?
- Так трубка холодная… - с
лёгкостью соврал я.
- Не вертись, я скоро уже
закончу.
Это скоро не очень быстро и
закончилось, так как после осмотра меня начли скорее всего даже
допрашивать, но я как истинный партизан стоял на своём и всё
твердил, что ничего не помню. В итоге лекарю наскучило вести со
мной однообразный диалог, и он в конце концов оставил меня в покое,
что нельзя было сказать про моих так называемых родителей. Покончив
со мной, он взялся за них всячески пытаясь их убедить, что меня
нужно свозить в город к доктору. Но отец видно также был умелым
партизаном и никак не хотел сдавать свои позиции, и стоял на своём
что свозят меня в город не раньше осени. В итоге лекарь, проклиная
всех и плюя в разные стороны ушёл так и не добившись своего. А я
всё также остался в окружении своих родственников.