– Дружище, это дело с чернокнижниками может тебе аукнуться, – запросто молвил сюрвейтор, продолжая по-отечески рассматривать молодого человека.
– Я провел расследование и задержал убийцу, об остальном я не допытывался.
– Понимаю, но наша матушка-церковь строго карает тех, кто закрывает глаза на староверов и их деяния. И если мы не хотим провалиться в пучину хаоса, должны следовать всем правилам и заповедям, а кардинал Коррино не тот человек, который будет разбрасываться обещаниями впустую и со дня на день нам придет письмо из комиссариата, и будет оно заверено печатью сэра Монтейна. Боюсь, что мне придется тебя отстранить от всех дел и даже лишить звания сыщика-коронера, переведя в обычные констебли.
Персиваль нервно сглотнул, но промолчал. Лучше бы он заговорил, лучше бы меня обвинил в том, что я поставила его карьеру на кон, именно в тот момент, когда для него открыты были все двери. Это невыносимо совестливое чувство заговорило во мне, мы порой не задумываемся, что можем уничтожить родных и близких нам людей вот такими вот поступками, поэтому я не выдержала и воскликнула:
– Он ни в чем не виноват! Это все я! Мосье Гланж выполнял мою просьбу разобраться в ночном безобразии, не надо лишать его должности, он прекрасный сыщик, способный расследовать опасные преступления, пусть даже их почитают безнадежными…
Слезы хлынули ручьем, в тот момент готова была сознаться в любом преступлении, лишь бы защитить Персиваля. Мосье Паланник стал меня успокаивать, он не переносил девичьих слез, а вот мой спутник молчал и не подымал головы, словно я не произносила никаких слов. И вообще, он вел себя холодно и отстраненно. Его начальник был куда многословней, вернее, он искупал молчание своего подопечного, пока я окончательно не пришла в себя. Вот уже месяц я стажируюсь у мадмуазель Палэтт и успела повидать столько приключений вместе с мосье Гланжем, но почему он сейчас так ведет себя? Неужели злится на меня, от чего же тогда молчит, я приму любой его упрек спокойно.
– Ладно, дамочка, утрите слезы и отправляйтесь под крылышко вашей наставницы, а нам нужно заниматься насущными делами, в сущности, ничего непоправимого еще не произошло, – мосье Паланник позвал кого-то из констеблей провести меня до кабинета мадмуазель Палэтт и побыстрее избавиться от девичьей истерики. Я вытерла предоставленным платочком глаза и напоследок взглянула на Персиваля, но он молчал.