Вон там прошёлся смуглый парень с огромными рогами и тонким хвостом с пушистой кисточкой. На другой улице мелькнул огромным силуэт зеленокожего гиганта. Недалеко от него мелькнуло чёрное пятно с серебристой макушкой, оказавшееся при рассмотрении среброволосым, чернокожим тощим мужчиной с заострёнными ушками. Точно такие же ушки мелькнули из-под волос цвета солнца у бледного субтильного парнишки, пробежавшего куда-то мимо нашей кареты.
Но больше всего меня поразил до синевы бледный мужик с голубыми волосами, чешуйчатой пятой конечностью в виде толстого хвоста, костяным хребтом на спине и разлапистыми перепончатыми раковинами ушей, выглядывающих из-под необычных волос. Это так меня поразило, что я застыла на месте, где-то в середине подъёма, забыв о том, куда и для чего мы сюда прибыли и вообще спешим.
- Наталья! – окликнула меня бабушка Рилваша. И я бы не обратила на это внимание, если бы его голос не был наполнен нотками испуга, заставляя всё же обернуться на неё.
Причина такого поведения была найдена сразу: преградив мне дорогу и отрезая от семьи мужа, стоял высокий вполне себе человеческих мужчина. Только глаза выдавали в нём нечеловечность. Ярко-жёлтые они очень выделялись на смуглом лице, оттенённом кроваво-красного цвета волосами.
- Какая сладкая, - промурлыкал он, шумно втягивая воздух через нос.
И не говоря больше ни слова, мгновенно закинул меня на своё огромное плечо и рванул с места. Я только и слышала отчаянные крики женщин и звук погони, бросившейся следом. Но сильная качка и рывки похитителя не давали понять, куда мы бежим и догоняют ли нас.
Удивительно, но испуга упасть на такой скорости я не испытывала, а вот страх потеряться и не найтись – очень даже. Но паршивей всего было от осознания, что я могу больше не увидеть мужа. Казалось бы, плод моего воображения, а так зацепил что-то внутри своей неподкупной искренностью в реакциях, словах, поступках. Да и внешне он был мне очень приятным. И будь вполне реальным, я бы без зазрения совести позволила себе в такого влюбиться.
А сейчас меня утащат куда-нибудь, увезут, упрячут, и мы, возможно, не увидимся никогда, особенно, если я вдруг начну приходить в себя или просто проснусь. Это было горше всего, заставляя оцепенеть от мысли: «не хочу его терять… даже если это сон», и начать силой извиваться в руках похитителя.