Харисс
выныривает в моей слепой зоне. Ощущаю максимальную концентрацию его
энергии, вложенной в клинок. С такого расстояния ему не дотянуться,
и я уверенно откидываю корпус назад. Однако клинок цзяня удлиняется
со свистящим шелестом и бьёт точно в моё сердце.
В последний
миг пытаюсь отвести его, но понимаю, что не успею. Рефлекторно
пытаюсь закрыться предплечьями. Резерв неосознанно выбрасывает
мощный всплеск духовной энергии, и на миг темноту разгоняет вспышка
света. На какой-то вдох остриё его клинка сталкивается с янтарным
росчерком, повторяющим силуэт моей руки.
Удлинённое
лезвие скользит по нему с дребезжащим звуком и… всё же пробивает
грудь, чуть левее сердца. Кончик меча выходит у меня из спины.
Волна режущей боли с хищной ухмылкой обнимает меня, как старого
знакомого. Кровь выплёскивается изо рта и сквозной раны, пятная
дубовые доски пола.
На лице
Харисса на краткий миг возникает торжество, сменяющееся
недоумением. Широко раскрыв глаза, он протягивает раскрытую ладонь
и алые капли стучат о неё частым дождём. Всё его тело сразу в
нескольких местах пронзилиОплетающие Побеги.
Острейшие корни вышли у него под мышкой, в боку, бедре и чуть
пониже ключицы.
Да… Старый
ублюдок вложил много сил в последнюю атаку, потеряв бдительность. А
я даже несмотря на собственную рану, выбросил всё в этом неуловимом
мгновении, чтобы достать его. Пробить прочнейший стальной покров,
вгрызться в дряблое мясо и вырвать победу.
– Всё-таки
проиграл?.. – почти безразлично тянет он, отхаркивая
кровь.
В
нарастающем шуме осыпающегося металла он пытается активировать
очередную технику. Чёрта с два! Древесные путы сжимают свои
объятия. Мелкие ростки протыкают его тело, не давая
выбраться.
Я стискиваю
кулак, и корни с грохотом прижимают тело противника к полу,
спеленав его по рукам и ногам. Харисс распластался на втором этаже
рядом с лестницей. Каждое движение вызывает у него болезненный
стон, сменяющийся надменным смехом.
– Ты
расскажешь мне всё, что знаешь о Тенях, а также о том, что творится
в Академии, – подступая ближе, холодно чеканю я.
– Значит, я
угадал… Ты всё же пожаловал не от Императора. Тогда я могу умирать
спокойно, – вздыхает он.
Ярость
закипает во мне, и я не могу больше сдерживаться. Кастеты врезаются
в прочную старческую рожу, добавляя новых красок на морщинистой
коже. Харисс чертовски прочный и едва уступает своему металлу, но
духовные кастеты неуклонно ломают не только плоть, но и его
дух.