Вот озабоченные! Своих что ли не хватает, на чужих зарятся?
Я нервно сглотнула и попятилась, глядя на потерявшего всякое
обаяние мужчину. Двух мужчин. Сильных и умелых воинов с кинжалами,
которые с чего-то решили что имеют право меня забрать, будто я
диван какой!
— Покажите это соглашение! — дрожащим голосом потребовала я. — И
предъявите доказательства этого самого превращения! Мало ли, вы так
на регулярной основе девиц похищаете, а потом их находят по кускам
в лесу!
Умом понимала, что несу чушь, хотя бы потому что ни один
разумный маньяк не признается в этом вслух. А они вполне походили
на разумных.
И на маньяков тоже.
На лицах потенциальных массовых потрошителей проступило
изумление, смешанное с отвращением:
— Да вы что! Мы наших женщин оберегаем пуще сокровищ.
Собственно, они и есть наши самые главные сокровища! — заявил
Немью, когда снова обрел дар речи. — Поверьте, никаких злых
умыслов, наоборот! Отныне вы не будете ни в чем нуждаться! Малейшие
пожелания, любые прихоти, капризы — все исполнят моментально!
Лучшие одежды, драгоценности, роскошные покои!..
— Спасибо, не интересует! — отрезала я и, подхватив юбки,
бросилась к дому, напрочь позабыв о горничной.
Она с трудом догнала меня у самых дверей.
Распахнув створку, я чуть не врезалась в степенного слугу в
ливрее с богатой вышивкой. Наверное, дворецкий.
— Отец у себя? — выпалила я и, дождавшись неуверенного
подтверждающего кивка, рявкнула Киве: — Проводи!
— Вам бы не стоило так скакать сразу после обморока, — начала
было горничная, но под моим яростным взглядом осеклась и молча
засеменила вверх по лестнице.
Папаша Силвери разбирал с умным видом бумаги и совершенно не
ожидал вторжения деточки с перекошенным лицом. При виде меня он аж
вздрогнул.
Думаю, зрелище я представляла то еще — красная, взъерошенная, с
разъяренным оскалом и вытаращенными глазами.
— Что еще за соглашение между нами и Соларионом?! — рявкнула с
порога, упирая руки в бока.
Некогда мне изображать трепетную фиалку. Что бы он ни готовил
родной дочери, я не собираюсь участвовать в этом балагане. И тем
более не позволю продать себя, как скотину на рынке!
Мистер Силвери отвечать на поставленный ребром вопрос не спешил.
Степенно, с достоинством сложил листочки в аккуратную стопочку,
постучал ею об стол, пристроил на краю и лишь тогда обратил на меня
светлый взор.