Мне даже не пришлось ничего делать, а
портной нашил на доспехи кусочки ткани, который давали примерно
такой эффект, какой и был мне нужен. Теперь издалека моя фигура не
привлекала внимания, причём, судя по всему, это даже не было тёмной
магией.
«Магия из Храма Знойных Песков. Ну,
Восточную Пустыню в Лучевии знаешь? Они приручили миражи и облекли
их в ткань», – сказал мне Юрий, вручая доспех, – «Смотри, я за эти
кусочки много отдал».
Я только кивнул в ответ. Про Храм
Знойных Песков я вроде бы слышал, но даже не мог понять, моё это
воспоминание, или остаточное от варвара Малуша.
Да, было бы глупо считать тёмной
магией миражи, возникающие под жарким пустынным солнцем над
плавящимися песками. Самое важное, портной точно знал, сколько
ткани нужно было нашить, чтобы я сам не излучал, как винегрет из
артефактов.
Теперь, получалось, я был отлично
защищён от взглядов издалека. Это позволяло не шарахаться от
отрядов стражи, если я замечал их в конце улицы.
Дубина покачивалась в особой петле на
поясе. Лезвия у топорища не было, и оно грозилось выскользнуть из
петли, поэтому я затянул её потуже. Придётся порвать, если внезапно
нападут.
Браслет «паранойи» работал исправно.
Я сразу почувствовал, как моя интуиция стала острее. Словно я
смотрел в окошко предвидения через шторку, и теперь приоткрыл
щёлочку пошире.
Когда я был Десятым, у меня были
такие артефакты. В одном Юрий был прав – злоупотреблять «паранойей»
нельзя. Браслет реагировал на любой взгляд в мою сторону, насильно
пробуждая интуицию.
Магия браслета работала совершенно
бездумно. Она не отличала злой умысел убийцы от обычной
заинтересованности какой-нибудь девушки, вдруг посчитавшей меня
привлекательным. Браслет чувствовал даже внимание бродячей собаки,
надеющейся, что этот верзила бросит ей кость.
Но главное, что магия «паранойи» не
отличала взгляд друга от врага. Неподготовленный послушник мог бы
за пару недель превратиться в душевнобольного параноика, которому
за каждым углом стала бы мерещиться слежка.
Работа с артефактом требовала
определённых душевных навыков. К счастью, за восемнадцать лет моей
службы Бездне я научился разделять интуицию, оставляя на работу с
браслетом некую бездумную её часть.
Это было сродни рабочему трансу
любого ремесленника. Да хотя бы того же корзинщика… Когда всю жизнь
плетёшь корзины, то пальцы начинают жить своей жизнью, глаза сами
подмечают гнильцу или трещины на прутьях, уши слышат подозрительный
треск в них.