— Это я могу.
Она с некоторым трудом поднялась, сделала несколько круговых
движений головой, словно проверяя, работает ли шея, а потом
спросила:
— Адам, нам тут не рады?
— Странный вопрос. Рады. И не рады. Одновременно. Но это
неважно. Вы такие же Мэррилы, как и мы.
— Не такие, — возразила Анна. — Кайл сказал, что мы бескрылые.
Что это значит? Мы ущербные? Чего-то не умеем? Не так воспитаны? Я
не понимаю.
— Мэррилы — это птицы, — просто и непонятно ответил юноша.
— В переносном смысле? Это символ, да? Ну, у нас в замке есть
барельефы с совами. Я всегда удивлялась, за что Эдвард так любил
этих тварей.
— В самом прямом смысле, Энн. Мы оборотни, птицы-оборотни.
— Да ты издеваешься!
— Нисколько. Смотри.
Он взмахнул рукой каким-то определенным образом и вдруг исчез.
Совершенно, абсолютно. Как сквозь землю провалился! А нет, не весь:
на земле сидела небольшая, размером с кошку, сова с круглыми
желтыми глазами и пестрыми крыльями. Ошеломленная Анна опустилась
на скамейку. Ноги держать ее отказывались.
Так вот что имел в виду Высочайший!
Все это было так дико и странно, но ничуть не более странно, чем
переходы в другой мир и точная копия ее замка. Ну оборотни, ну
совы. А чего она вообще ждала от Мэррилов?
Эта неожиданная мысль ее успокоила. Она даже протянула руку,
когда сова, вздохнув на удивление длинными крыльями, взлетела.
Тяжелая. Сова — или все же Адам? — опустилась на запястье очень
деликатно, но когти у нее были самые настоящие. Янтарные глаза
пытливо смотрели на нее: верит ли?
— Ладно, — сказала Анна. — Оборотни так оборотни. Почему именно
совы?
Птица оттолкнулась от ее руки, оставив кровоточащую царапину и
смутный восторг в груди, и еще в кратком полете окуталась серой
дымкой.
— Нас очень немного видов, — ответил ей Адам, приглаживая
волосы. — Мэррилы — неясыти. Кто-то крупнее, кто-то мельче.
Высочайший — белокрылый орел. Есть еще филины, журавли, лебеди,
соколы…
— Бакланы, пеликаны, альбатросы? — с энтузиазмом продолжила
Анна.
— Альбатросов осталось совсем мало, — пожал плечами юноша. — Да
и понятно, они много воли взяли… триста лет назад. Эдварда просто
сослали, а их казнили всех, кроме детей.
— Что же случилось триста лет назад? — не могла не спросить
Анна.
— Узнаешь еще. Поверь, история крайне неприятная, мне стыдно,
что в ней замешан мой родич.