– Как хотите, но вы рискуете не угодить вашей даме, женщины обычно предпочитают кольца.
Пол понял, что возникло недоразумение по поводу дамы, которой он собирался сделать подарок. Он попытался что-то объяснить, но запнулся. Однако Лорен и не слушала, она искала шкатулку-футляр, чтобы оставить автограф.
– Нет, это не то, что вы подумали. Женщина – это моя…
Лорен сухо оборвала его и передала футляр с украшением охраннику бутика, который все это время пытался развлечь изнывающего от нетерпения Роберто, показывая ему каталоги и проспекты.
– Дэни продолжит заниматься с вами. Мне пора, – и, обращаясь к Роберто, добавила, – сожалею, но мне снова придется уйти по-английски, я очень тороплюсь.
– Ничего страшного, любезно уже то, что вы приняли нас. Уверен, что Пол получил то, что хотел, – добавил он с каплей иронии.
Пол и Роберто молча вернулись к машине. Пол помрачнел в тот самый момент, когда Лорен покинула салон, а теперь выглядел изнуренным и опустошенным. Но Роберто был не из тех, кто видит вещи в трагических тонах.
– Ну что, грандиозный провал, бедняжка Пол. Не думаю, что ты мог сделать что-то большее: как только она вошла и увидела тебя, она тут же выпустила коготки. Наверно, ты ей кого-то напоминаешь. Другого объяснения не вижу, так как ты не в ее вкусе, да и я тоже.
Пол по-прежнему хмурился, но Роберто не отставал от него:
– Давай, улыбнись, Пол. Твое счастье, что она не засунула скорпиона в футляр украшения. Кстати, проверь, прежде чем дарить матери, уж она-то знает, чего можно ожидать от такого типа женщин.
Пол вздохнул, решив не портить вечер досадой от неудачной вылазки, и пригласил Роберто поужинать в простенькую провансальскую харчевню.
Пол не имел вестей от Элизабет с того самого утреннего телефонного звонка и был рад этому. Сюда, на юг Франции, он сбежал именно для того, чтобы разобраться в себе и в том, что с ними происходит, но сразу же после приезда был вовлечен в такой стремительный круговорот событий, что теперь был в еще большей растерянности. Денно и нощно он постоянно думал то о Карле, то о Лорен. Первая возвращала его к воспоминаниям о том времени, когда они были рядом, вместе познавали мир, вместе делали открытия, делили радости и фантазировали, чего у него никогда не было с Элизабет, а вторая вызывала в нем неосознанные до конца желания, погружала в сладостное томление и трепет. Долгое время до этого он жил, словно во сне, а теперь даже сознание того, что его решительно отвергает желанная женщина, было дороже, нежели то состояние эмоциональной спячки, которым он довольствовался с Элизабет. Теперь он ясно осознавал, что просто ценил ее, как дорожат приятным попутчиком, но никаких горячих, страстных чувств к ней не испытывал.