Его больше не было. Рассветы, закаты, приливы, дожди. Люди – разные, но не он. Он был единственным, в чьих глазах она отражалась. Когда отражаешься – существуешь… Он перестал вглядываться в воду – если б это произошло, где бы он ни был, она б об этом знала. Значит, нужно его найти. Даже в рамках законов твоего существования путь может быть разным. Вода есть везде… Вперёд. Больше не волна – осела каплями на доске девчонки – сёрфингистки. Испариться. Облаком – здравствуй, ветер. Дождями-каплями, моросью… Зарыться в землю, просочиться к потоку – и с ним, вперёд! Частью озера, тучею, снегом… Десятки, сотни, тысячи людей. Не он. Разлита в бутылки. Люди… Не он, не он, не он… Убежать под землю, снова стать чистой, обрести цвет. Влиться в море, перебрать прибрежную гальку… Почувствовать силу… Наполнить ветер, снова морось, дождь, снег, лёд. Замереть. Растаять, мурлыкать и журчать – вперёд! Тащить щепки и листья, гладить камешки – мимоходом. Снова просочиться глубоко, лишиться воли, оказаться запечатанной в пластик. Снова люди, люди, люди – живущие с неимоверной тяжестью, нет в них ни ветра, ни жара, ни движения. Стекать в их вены по капле, и ощущать их безысходность и свою бесполезность. Еще один. Почти неживой. В бесцветных глазах отражается капельница. Нет, не капельница… Капля… ещё одна… Искрится, переливается, отражает. Он смотрит. На воду. Точно не видел никогда. Или узнал. Узнал. Нашла. Нашла!
Смешаться с кровью, раствориться. Найти следы огня и ветра – почти невозможно в этой обездвиженности. Но они есть, потому что это – он! Просто отыскать их среди этого вороха тяжести и безнадёжности. Только и всего. А для чего ещё нужна вода?
Он закрыл глаза. Это невозможно. Невозможно услышать, как с тонким звоном падает капля внутри пластиковой трубки капельницы. Невозможно разглядеть своё отражение в маленьком неустойчивом шарике жидкости, лёжа на кровати. Невозможно знать настроение воды, вытекающей в твои вены из пластикового мешка. Невозможно ей обрадоваться. Чушь и бред. Ночью ему впервые за много лет снились волны. Маленькие фигурки сёрферов появлялись словно из ниоткуда, с лёгкостью взлетали на волну, словно танцевали с ней в паре. Он стоял на берегу, и чувствовал, как сильно пересохло в горле. Даже вдох и выдох получались со свистом. Пена дотягивалась до его босых ног, мягко тёрлась о щиколотки, и убегала прочь. На него наваливалась слабость. Проснулся и лежал в темноте. Через полжизни наступило утро. «Просыпайтесь, сони! Всё, как всегда! Таблеточки – выпьем, кого проводить за дверь – помогу, и устраиваемся поудобнее!»