– Что же не подошел?
– Ты была не одна.
– Прости, Кло не понимает театр.
– Я только сейчас понял, чего мне не хватало весь этот год. Вернее, кого. – Широко распахнутые глаза смотрели с детским восхищением.
– Мне надо идти, Дима, уже очень поздно. А такси здесь не поймать.
– Но театр совсем близко от твоей улицы. Я потом провожу тебя. Не уходи так скоро.
Но она только покачала головой, даже не пытаясь придумать причины, по которой не могла остаться. Герострат обреченно вздохнул, потом ткнулся лбом куда-то ей в плечо, закрыл глаза и замер на мгновение. Но уже через секунду он встал и открыл дверь гримерки.
– Все, иди! Иди лучше сразу.
– Дима, а помнишь, как мы угощали арбузом пуделя Глашу и танцевали в старом парке?
Она сказала это, уже стоя в дверях. А потом резко повернулась на каблуках и быстро шагнула в темноту.
Гончарная Улица была слева от театра, но Неанаасергевна пошла направо, в сторону ангаров и железнодорожных складов. Это был ее обычный трущобный маршрут, когда не хотелось возвращаться домой. Собственно, она так и не вернулась, проведя остаток ночи в гостинице «Дирижабль».
Рано утром скоростной поезд мчал Дмитрия Дмитрича назад в аэропорт. Ему нужно было успеть на двенадцатичасовой самолет в Москву. Сидя в зале ожидания перед самой посадкой, он смотрел на фальшивый икеевский электрокамин с нарочито веселыми искорками и вспоминал ее мерцающий грудной смех и нарочито спокойный будничный тон:
– У меня все по-старому. Студенты, работа, книги, Кло. Немного депрессии, чуточку безнадежности, страх перед самоубийством, который никак не преодолеть. Приходится доживать свой век потихоньку.
– У меня тоже все по-старому. Театр, сериалы, внучка Ирочка пошла в школу, а Кузьма еще в садике. Я ими занимаюсь, потому что Наташа занята садом.
– Ты тоже ничего не ждешь?
– Нет. Я живу по инерции. Я только теперь начал понимать смысл выражения «индекс дожития». Я не живу, доживаю.
– А я еще жду, вернее, я чувствую, что скоро всё кончится. И именно этого и жду.
– Скорее бы уж.
– Paging mister Hakúr Daév! Passanger Hakúr Daév, proceed immediately to gate number 44.
Дмитрий Дмитрич вскочил и помчался к закрывающейся двери выхода на посадку.
Когда он, наконец, добрался до домика в Вербилках, уже стемнело. Наталья возилась в теплице и появилась не сразу, тяжело дыша и с трудом разгибая слегка оплывшую спину. Но его ждали отменные пироги с капустой и домашний самогон, новый зеленый двубортный костюм и пьеса молодого драматурга Богдана Каракуртова. Дмитрий Дмитрич налил себе стакан чая, взял пьесу, поднялся на второй этаж в свой кабинет и до утра уже не вышел.