«Только нужно тихо, чтобы хозяйка не заметила».
Так на «ты» и «вы» сжавшись под зонтиком, они весело потопали по лужам, – всё равно, башмаки промокли насквозь и терять было нечего.
Его пансион и вправду оказался за углом. Он открыл дверь своим ключом и они, сдерживая смех, прокрались по коридору, застеленному потёртой дорожкой бывшего цвета. Окно его комнаты выходило в сад – она заметила это вскользь, когда он задёргивал штору. Заметила и не спросила зачем. И не спросила зачем, когда он, сбросив в угол свои мокрые башмаки и носки, опустился на колени и стал стягивать с неё промокшие башмачки. И потом не спросила, когда он стянул с неё башмачки и чулки и, не вставая с колен, принялся целовать пальцы её ног – его юность позволяла ему любую позу. От его поцелуев в голове у неё помутилось, как никогда до того, а дальше всё полетело к тартарары, и мысли, и одёжки, осталась только радость, что и ей досталась в жизни любовь.
МАРТИНА
Лу не спешила сообщить Карлу о своей неожиданной любви. Она только написала ему, что хочет еще на какое-то время задержаться в Мюнхене и попросила прислать её любимые книги и летний гардероб. Карл не стал её упрекать – он никогда её не упрекал, таков был уговор. Карл послушно отправил багажом сундук с платьями и книгами, но при этом объявил, что хочет навестить жену в Мюнхене.
Лу прикусила губу – неясно, он просто соскучился или до него дошли какие-то сплетни. Для сплетен было много оснований – как они с Рене ни старались скрыть свои отношения, их слишком часто видели вместе, А не быть вместе они уже не могли. И она решилась – написала Карлу, что ждёт его в августе, когда у него будут каникулы.
ЛУ
Могло показаться, что все хозяйки дешёвых пансионов штампуются по одному шаблону. Хозяйка мюнхенского пансиона Рене выглядела как любительская копия хозяйки берлинского пансиона Лу – те же стянутые в узел седеющие волосы, тот же стянутый в куриную гузку рот, те же колючие маленькие глазки неопределённого цвета. Однажды её колючие глазки проводили Лу до самой комнаты Рене и встретили через несколько часов у двери его комнаты – можно было поверить, что хозяйка всё это время не покидала свой наблюдательный пост у входа в пансион.
Дождавшись, пока Лу достигнет входной двери, хозяйка процедила сквозь зубы:
«Ни стыда, ни совести! Ведь вы ему в матери годитесь!»