Александр Данилович произнес это залпом, с быстрыми жестами, поворотами туловища и напоследок склонился, замер, вопрошая зал…
* * *
Дорога опять мучительная. Розанов, обычно, садился на конечной остановке у дома, или, по хорошей погоде, бежал через лес на электричку. После десяти на станции перерыв. Маршрутки в Москву у школы идут уже заполненные. Сейчас, подумав, выбрался на Горьковское шоссе, там залез в автобус. Стоял. Уперся в сиденье, достал распечатку, просматривал текст. У МКАДа пробка. Водитель дергал, маневрировал. Убрал бумаги – бесполезно. Спина разболелась. В метро присел, передохнул.
В институте ходил по начальству с бумагами, переговорил с Новиковым по телефону – толково. Смотрел материалы Норвежского семинара, которые прислал Петер. К вечеру, кажется, выправил текст. Хорошо поработал.
Поехал домой с Курского вокзала на десятичасовой электричке. Вагон теплый, людей немного. Задремал в тепле. Пошел пешком от станции по дороге, чтобы встряхнуться. Темно. Машины слепят фарами. Пустой тротуар с остекленелыми черными лужами. Завтра можно отдать тезисы Свете, пусть правит и несет Игорю Николаевичу. «Феликс» опять придерется, но, наверное, даст еще поработать выходные. В понедельник лекция…
У фабрики на остановке нетрезвые, шумные ребята. Девчонки полуголые, одна уже кашляет, сопливая, с сигаретой. Неожиданно подошла маршрутка из Москвы. Вышли люди. Розанов забрался в салон, сел в удобное кресло и через десять минут был дома.
* * *
Утром мороз четырнадцать градусов! А днем в Москве будет пять-семь тепла. В лесу незнакомая женщина со сворой собак собирает бутылки, тащит за собой сумку-тележку. Деревья у речки замерли восторженные, вдохновенные, сосредоточенные. Слушают небо. Ждут весну.
В школе холодно, настоящий «дубак». Женщины сидят в куртках, в шубах. Класс полупустой. Александр Данилович нацепил очки на нос, начал перекличку.
– Алоева?
– Здесь, перед Вами.
– Артамонова?
– Здесь.
– Винникова? Винникова есть? Ставим пропуск.
– Горелова? Тоже нет?… Пропуск. Гуляйте-гуляйте. На экзамен никто допущен не будет.
– Гунн-берова?
– Гуимберова! Здесь.
– Извините.
Вошли две девчонки-подружки, в одинаковых черных куртках, джинсах, голопузые. Попытались потихоньку проскользнуть на свободные места. Преподаватель поднял глаза, спросил грубо – Вы куда идете?