Наконец был смонтирован и запущен ядерный реактор. Лосев тут же перебрался на станцию и всю вторую неделю изучал образцы, которые неутомимо доставляли киберы-разведчики. Он не очень разбирался в биологии, но его всячески просвещал ГК – главный компьютер станции. Вдвоем они довольно живо взялись за дело и вскоре добились первых успехов. Например, выяснили, что лиловые пушинки черпали энергию в сложных химических реакциях, а по воздуху передвигались, поочередно взмахивая разными группами волосков. Других подробностей пока узнать не удалось.
Лосев видел немало миров и был уверен: за три года даже безобидная, казалось бы, планета непременно покажет зубы. Но искренне надеялся, что самое страшное уже позади, и, представляя возможную встречу с неведомым, исходил из стереотипов.
Он ошибался.
* * *
Как-то утром, после завтрака, Лосев прошел в лабораторию и по обыкновению стал расхаживать взад-вперед, обдумывая план работы на день. В момент, когда он мысленно поставил точку, раздался негромкий, но противный пульсирующий свист. Это впервые подала голос система наружного наблюдения.
Чертыхнувшись, Лосев вырубил звук и подошел к выпуклому панорамному окну. От увиденного у него гулко застучало сердце: к станции приближался… человек. Его походка казалась скованной, механистичной, как у автомата. Но это был не автомат. И явно не абориген-гуманоид.
«Бред, – подумал Лосев. – Видимо, делая анализ воздуха, я проглядел какой-то галлюциноген. Очень слабый – настолько, что подействовал только через две недели».
Он крепко зажмурился и досчитал до десяти. Но, открыв глаза, убедился, что человек не исчез. Более того, теперь не вызывало сомнений, что это бортинженер «Тубана» Вэнь Тао. Маленький приветливый китаец со смешной челкой должен был лежать под метровым слоем земли, а не изображать живого.
Вот именно – он только изображал. Изменившаяся походка еще ни о чем не говорила – мало ли что могло на нее повлиять! Но лицо… Сейчас оно у Вэня, постоянно улыбавшегося в тридцать два зуба, было безжизненным, словно вылепленным из глины. Казалось, ударь по нему – пойдет трещинами.
Китаец подошел вплотную к окну, и у Лосева, который за свои сорок лет навидался всякого, мерзко засосало под ложечкой. Глаза у Вэня были пустые, как у мумии. Густо вымазанная глиной челка слиплась и уже не выглядела смешной. Ошметки грязи прилипли к лицу, рукам и светло-зеленому комбинезону, в котором бортинженера похоронили.