— О чем думаешь? — спросила Вика.
— О светлом будущем.
— Я серьезно.
— Ну тогда о смысле жизни.
— И что надумал?
— Ничего. Нет его.
— Не ври. Есть. Ведь ты же живешь,
верно?
— Живу, потому что родили. И буду
жить всем на зло. Только не так, как мои предки. И все эти... Паши,
Саши, Пушкины, Истомины... Толпа.
— А я?
— Что ты? — смутился я и торопливо
добавил: — Про тебя я не говорил.
— Слава Богу, а я думала, что ты меня
презираешь.
— Я не презираю.
— Презираешь. Это даже заметно.
Правда, это у тебя не всегда получается, и тогда ты выходишь из
себя. А как ты собираешься жить? Нет, правда, интересно.
Минуту я сомневался: все-таки не ясно было, каким тоном она со мной
говорит. А соблазн был так велик! Вика ждала, подперев голову
ладошкой. И смотрела. Внимательно. Когда на меня внимательно
смотрит красивая женщина, я просто не могу не врать. Нет, честно.
Проверено сотни раз. Не знаю, что со мной происходит. Словно кто-то
нажимает на кнопку и — я понесся. В туманную даль...
— Ну как ты не понимаешь! —
воскликнул я, сам еще не понимая, чего она не понимает, — ведь
жизнь, она одна, так ведь?
— Как будто да.
— Одна! Ты представь себе это,
попробуй! Андрей, это мой друг, говорит, что это нельзя понять, но
ты все равно попробуй: одна, одна! Длится она в среднем,
предположим, 70 лет...
— Ну представила, представила, а
дальше?
— А потом: деревянный макинтош.
— О, Господи...
— Смерть. Все, приехали. Как
говорится, с вещами на выход! Так вот я всегда представлял жизнь,
как дорогу: старт — финиш. Длина дистанции — 70 верст. Стартуют все
из одной точки, финишируют тоже в одной точке, ну а на этой самой
дистанции каждый волен делать все, что ему хочется... Понятно
говорю?
— Понятно. Только как-то очень
спортивно. — Вика поежилась. Но она не улыбалась, и это меня
ободрило.
— Ну, это я для наглядности: старт —
финиш. Главное, чтоб ты поняла. Понимаешь, сразу после старта все
разбредаются кто куда, но потом, повинуясь какому-то дурацкому
закону, опять сбиваются в кучу, в стадо, и вот так гурьбой и
плетутся до самого конца, по бетонной дороге, через нудную
каменистую долину. Как овцы. Впереди какой-нибудь баран... Типа
нашего Леньки Брежнева.
Вика прыснула.
— Нет, я серьезно. Идут и днем, и
ночью: сначала быстренько, почти весело, потом устало, едва волоча
ноги. И — туда. Гурьбой. С обрыва. В бездну. А ведь справа был лес,
а слева — голубые горы. А еще дальше — изумрудные моря с
коралловыми атоллами, и хочется, черт побери, туда: в лес, в горы и
на атолл с золотым песочком и пальмами... Ну, словом, сама
понимаешь... И некоторые смельчаки так и делают. Они уходят. В
одиночку. Не зная, что их ждет. Из этого тупо бредущего стада
рабов.