– Оно принадлежит мне всецело! До единой косточки! Проваливай, пока твои кости целы!
– Я люблю эту девушку и хочу придать ее тело земле. Позволь сделать это, и я больше никогда не побеспокою тебя.
Разве не глупо взывать к сочувствию жестокое существо, растерзавшее столько невинных душ? Я ждал, что он вновь закричит или того хуже накинется, но в ответ звенела тишина. Я напряженно ждал, продолжая до боли сжимать в руках меч, готовясь к резкой атаке.
Неожиданно вверху раздался треск, и я невольно прикрыл голову. К ногам упали обглоданные добела кости и череп. Меня едва не вывернуло от их вида.
– Забирай и уходи!
Я в беспамятстве скинул с плеч плащ и собрал в него останки. Завязал в узел ткань и побежал к выходу, прижимая к груди сверток. Я покидал лабиринт, не оглядываясь, под жуткий смех оборотня и замедлил бег только в лесу. Потом резко остановился и упал на колени. Положил перед собой плащ с костями и заплакал, как никогда прежде. Это все, что осталось от моей Дарены. Гадкий монстр не пожалел и ее! Я не верил своим глазам! Не мог поверить, что такое случилось со мной! Ненавидел себя за трусость! Даже не попытался убить зверя! Как я буду с этим жить?!
– Демьян!
Я посмотрел вперед. По тропинке бежала Ждана с кинжалом в руках. Глупая девчонка собралась таким оружием победить оборотня?! Смешно!
– О боги! Демьян! Я думала, что не успею! Как хорошо, что ты не пошел в лабиринт!
– Я был там.
Ждана присела на корточки и бросилась мне на шею. Я скинул ее руки, взглядом указывая на сверток.
– Что это? – недоумевала она.
– Это Дарена. Вернее, все, что от нее осталось.
Ждана вскрикнула и закрыла рот руками.
– Надо похоронить ее по-человечески.
Она кивнула и протянула ладонь к узлу.
– Нет! Лучше не смотри.
Девушка не стала перечить и поднялась на ноги. Мы шли в сторону кладбища молча, и чем ближе к нему подходили, тем сильнее я прижимал останки к груди. Среди могил мы нашли ухаб, вокруг которого стояли мраморные плиты жертв оборотня. Я смотрел на высеченный образ моего лисенка и снова не смог сдержать слез. Ждана тоже не удержалась и разрыдалась. В сторожке могильщика мы взяли лопаты и принялись копать яму. Я аккуратно опустил сверток и еще долго смотрел на него, прежде чем засыпать землей. Утрамбовав плоской стороной лопаты холм, я стер пот со лба и вздохнул. Вот теперь это могила, а не пустышка, как остальные. Теперь я смогу приходить сюда, возложить цветы и поговорить с любимой, побыть с ней наедине, почтить память. В тот самый миг, когда Ждана поцеловала обелиск сестры, я понял, что останусь в Совунме, чтобы быть поближе к лисенку.