Чернава подошла к окну, протирая тарелку полотенцем, и свела в кучу брови. Посмотрела на мужа и недовольно помотала головой.
– Они готовятся к жатве, как к великому празднику! Это безумие! – сокрушалась женщина. – Даже дорожки цветами осыпают! Я проклинаю тот день, когда мы сюда переехали! А ты еще и Некраса потащил за собой! А у него тоже единственная дочь! Да еще и жена умерла.
– Перестань меня винить! – вскочил с кровати Пересвет, посмотрел на спящую дочь и смерил тон. – Никто не знал, что здесь творится. Они хранят тайну до дня обряда. Я не меньше твоего удивился, когда соседскую девчонку отправили в лабиринт.
– Надо уезжать уже сегодня. Не ходи на совет!
– Ты же знаешь, что они перекрыли все дороги! Я не могу не пойти!
– А если камень выпадет…
– Исключено! Слышишь! Даже не думай об этом! Мы переживем жатву и уплывем. Решим все дела и заберем Дарену. Я больше ничего не хочу слышать!
Чернава с такой яростью протирала тарелку, что та выпала из дрожащих рук. Со звоном ударилась о пол и разлетелась вдребезги. От шума проснулась Дарена. Мать подошла к дочери, погладила ее по щеке и улыбнулась.
– Спи, моя девочка.
Еще вчера Пересвету выдали специальную одежду для совета. Черный камзол и красная мантия с капюшоном. Мужчина облачился в предложенные вещи и вышел из дома. Свежий морозный воздух пахнул в лицо. Безмятежный зимний день словно вторил творящемуся в селе безумству. Мужчины, будто капли крови на белоснежном снегу медленно шли в сторону ратуши. Пересвет присоединился к ним, покрывая голову капюшоном.
Величественное круглое здание из белого кирпича встречало гостей распахнутыми дверями. Дорожка усыпана цветами из местных теплиц. Пересвет сразу подумал о могилах, на которые возлагали такие же цветы. А у несчастной Лады даже могилы нет. Лишь обелиск на местном кладбище, да портрет на стене в ратуше. Ее отправили в лабиринт и забыли, будто и не существовало в Совунме этой девушки. Только убитые горем родители тихо оплакивали потерю, к которой готовились долгих десять лет. Что-то кольнуло в сердце Пересвета, когда он на миг представил, что вытащит черный камень. Отогнав от себя мрачные мысли, он вошел в ратушу.
Длинный стол занимал почти все пространство, а деревянные стулья ожидали мужчин. Глава поселения Казимир ждал всех на совет. Он стоял в конце комнаты, скрестив руки на пузе. Его круглое лицо сияло, а губы искривились в улыбке. Вот уж кому нечего бояться. В его семье не было девиц. Только единственный сын. Оттого отправлять чужих дочерей на верную смерть для него обыденное дело.