Вот и камень. Пространно отмечен непокорной
российской молвой.
И Сократ был отважно беспечен, сопричастен
далёкой звездой.
Собеседникам снов маловато. К расставаниям
гений привык.
Душам чутких – посмертная плата. Стихотворцам —
вселенский язык.
Сколько их на дорогах России, перераненных
в давней войне?
И стоят на посту часовые, да и пени взыскует вдвойне.
Но оркестры молчат полковые.
Чистопрудный бульвар для застольной, гостевой,
театральной толпы,
Здесь раздолье лихих и крамольных. Гул метро
и алканье воды.
Чу! Отрадою: книги и книги, приютились у птиц на виду.
Непокорного духа интриги. Но и здесь благоволье найду.
Зачитаюсь у входа в театр, а потом, разленившись, сверну,
и последую (тоже новатор) вдохновенно хрустальному сну.
Вот она долгожданная ощупь: столь мне близкие нечет и чёт.
Переулок и Лялина площадь, где философ свободно растёт.
Что нахожено, там и осталась: весть незряче взирающих сов.
Это главная царская малость – восхищенье мелькающих слов.
Далека золотая Таврида. Распознаю, закроюсь. Уйду!
Мне по сердцу восторг Майн Рида. Ну, а место эклогам – найду!