Но
стоило только войти в свою комнату, как появился дедок.
–
А ну пшёл вон! – налетел на него Моня, но дедок только
отмахнулся:
–
Не мельтеши! Ты мне всё равно ничего не сделаешь. Как и я тебе. Так
что давай не мешать друг другу. Быстрее поговорим – быстрее всё
выясним и разойдёмся.
–
Ну давай, говори, – буркнул я, раздеваясь, – только кратко. Спать
хочу. Или приходи завтра.
–
Так спрашивай, – развёл руками дедок.
–
Хорошо, – кивнул я и задал первый вопрос, – так что там с тем
висельником не так было.
–
Да понимаешь ли, тут такое дело. Был у нас в Хряпове истопник
Тарелкин. Хороший, кстати, истопник. Член в Партию. Активист. И тут
вдруг в один прекрасный день, как говорится, нежданно и нагадано
пришел домой после профсоюзного собрания и повесился.
–
Так, может, его на собрании пропесочили? – предположил я, – Ему
стыдно стало, вот и повесился.
–
Там на собрании обсуждали революционные протесты против
Кармоны.
–
Что за карманы? – влез некстати Моня.
–
Не карманы, а Кармоны, – покачал головой дедок, – темнота ты
бескультурная. А ещё одноглазый. Кармона – это военный диктатор в
Португалии. Генерал, между прочим.
–
Давай ближе к теме, – поморщился я и сделал замечание Моне, – Моня,
ещё раз влезешь не по делу – будешь сидеть в кукле.
–
У тебя нет куклы, – хмыкнул Моня.
–
Зато кукла есть у Мими, – теперь уже хмыкнул я, – и она тебя качать
постоянно будет.
–
Молчу! – сразу стал шелковым Моня, и действительно
замолчал.
–
Умеешь! – с уважением похвалил меня дедок. – Эк выдрессировал ты
их. Как шелковые!
Моня вскинулся едко ответить, но, наткнувшись
на мой предупредительный взгляд, надулся и замолчал.
–
Продолжим, – подбодрил дедка я, – так что там не так с
Тарелкиным?
–
Ну он весь день нормальный был, весёлый даже, – начал перечислять
дедок, – ничего, как говорится, не предвещало…
–
Так, может, его девушка бросила.
–
Тоже мимо! У него была девушка, Лёля. Красивая. Они даже заявление
в ЗАГС подали.
–
Может, поругались?
–
Тоже нет. Лёля очень его любила и очень хотела замуж, – опроверг
моё предположение дедок.
–
И, кроме того, на лбу у него выцарапан такой знак.
–
А он не мог сам себе выцарапать и потом повеситься? – задумался
я.
–
Доктор сказал, что выцарапано было уже после того, как он
умер.
–
Мда, дела, – покачал головой я, – а не нашли, кто это
сделал?