–
Енох пропал, – растерянно сказал Моня, появившись прямо у меня
перед лицом.
Я
изогнул бровь в вопросительном жесте. Задавать вопросы и опять
попасться на прицел журналиста было чревато.
–
Что? – затупил Моня.
Я
изогнул вторую бровь.
–
Что такое? – продолжал изображать дятла Моня.
Ну
вот как ему объяснить, если говорить я не могу, чтобы не привлечь к
себе лишнего внимания?
Я
ещё раз бросил взгляд на трупы. У всех на лицах застыло одинаковое
выражение – крайнего удивления. Это меня зацепило: ведь если
Зубатова непонятно как убили, то теоретически он мог в этот момент
удивиться. Даже в ситуации с официантом я ещё кое-как допустить
могу. Но вот Ирина. Никогда не поверю, что она удивлялась в том
момент, когда ей вырывали гортань. Боль, ужас, ярость, всё что
угодно, но только не удивление.
Вот это-то и было самым странным.
И
не логичным.
Ещё такие моменты меня цепанули тоже: куда
девался Енох? Что случилось с Мими? Кто отобрал у неё куклу.
Которую она почти никогда не выпускала из рук? Где Клара? Причастна
ли к этому Клара?
–
Дайте пройти! – опять раздались голоса. Смутно знакомые
голоса.
Я
вздрогнул. Вот и Гудков пожаловал. Ну так-то это логично. Виктор
Зубатов из Агитбригады, которую возглавляет Макар. Так что, конечно
же, ему сообщили в первую очередь.
–
А ты здесь что делаешь? – зацепился за меня взглядом
Гудков.
–
Все побежали, и я побежал, – пожал я плечами, – интересно же, что
случилось. А потом смотрю – а тут Виктор.
Журналист развернулся и впился в меня
пронзительным взглядом.
–
А я говорил, тебе надо было уйти незаметно, – попенял меня Моня, –
сейчас начнётся.
Я
пожал плечами.
Журналист расценил это, как мой ответ ему и,
кажется, обиделся.
–
А что ты делал… – начал было гудков, но я перебил:
–
Макар, ты же сам меня видел в коридоре. Я с Гришкой
разговаривал.
–
А сюда тебя чего принесло? – нахмурился гудков.
–
Да я так просто… – изобразил смущение я.
–
Отвечай. Капустин. Иначе я за себя не ручаюсь! – рыкнул гудков, и я
сделал вид, что испугался:
–
С мамзельками хотел познакомиться…
Навостривший уши журналист отмер. Гипотезы,
высказанные ему и Гудкову, вполне сходились.
–
Да ты! – задохнулся от возмущения Гудков, – а ну марш домой!
Скажешь Бывалову, что ты под домашним арестом. Я вернусь и
разберёмся с тобой ещё!
Выпустив пар, Гудков принялся разговаривать с
представителями властей и рабочей милиции. А я пошел
домой.