–
Подписку я от вас брать не буду, – многозначительно сообщил он, –
достаточно вашего слова и того, что вы комсомолец. Но попрошу до
окончания следствия Хлябов не покидать.
Гудков заверил, что никто покидать и не
собирался, подхватил Епифана-Зубатова под руку и потащил к выходу.
Мне оставалось последовать за ними.
–
Енох, ты остаешься, слушаешь, что говорят. Особенно дознаватель! –
сердито шикнул я на призраков, – а ты, Моня, продолжай суфлировать.
Ни на шаг не отходишь от него.
–
А как же ты? – возмутился Енох, которому явно не хотелось
оставаться и слушать скучные речи дознавателя. – мы же
договорились, не бросать тебя одного!
–
Со мной Мими, – ответил я, а Мими в подтверждение моих слов
сверкнула своей жуткой усмешкой.
Тем временем Гудков, который цепко ухватил
Епифана-Зубатова под руку и тащил его домой, начал
рассказывать:
–
Вот ты меня напугал, Виктор! Ты даже не представляешь, как. Если бы
с тобой что-то плохое случилось, что бы я говорил твоему дяде? Да
он бы меня со свету сжил! Больше так не делай никогда! Хочешь за
бабами волочиться – выбирай попроще. Вон та же Клара по тебе
сохнет, уже сколько лет. Так нет, то ты Монашку тайную выбрал,
теперь вот эту…
Гудков говорил долго, он распалился, и
нотация его явно затянулась. Епифан-Зубатов успевал лишь иногда
вставлять междометия.
Но
самый главный сюрприз поджидал меня, пока я крался на небольшом
расстоянии за ними, когда Гудков и Епифан-Зубатов вошли в дом, в
котором жили Агитбригадовцы, то дверь Гудков закрыл. Причём изнутри
ещё и на засов.
–
Капец, – сказал я, когда, дождавшись, пока шаги их утихнут, и
попытался войти. И не смог. Дверь была крепко заперта.
–
Как всегда, – вздохнул Моня и добавил, – Что будешь
делать?
–
К моей квартире ведёт чёрная лестница, – вспомнил я.
–
Сейчас! – сказал Моня, – никуда не уходи. Я проверю.
И
он исчез.
Ну
а куда я уйду, если живу здесь.
Я
сел на старое бревно и приготовился ждать. Ночной ветер был
довольно сильный. К тому же он принёс мерзопакостную сырость и уже
через пару минут я продрог до костей. Не помогал ни поднятый
воротник, ни приплясывания на месте.
Где-то через пару минут, когда я окончательно
замёрз, появился Моня.
–
Ну что? – спросил я, подпрыгивая на месте, чтобы
согреться.
–
Плохо дело, – не стал юлить Моня, – пожарная лестница вся хламом
завалена.