Девочка, не поднимая низко опущенной головы
от куклы, кивнула.
–
Ты правда видишь меня и слышишь? – не унимался донельзя удивлённый
Енох.
Девочка кивнула опять.
–
Генка, нам нужно её отсюда забирать, – тревожным шепотом сказал
Енох. – Она меня видит! Ты представляешь?!
Пока я мучительно думал, как поступить, Енох
опять окликнул её, строго сдвигая брови.
–
Ты пойдёшь с нами?
Девочка хихикнула и кивнула.
–
Она согласилась! – сообщил мне Енох и опять крикнул девочке, –
Обещаешь вести себя хорошо?
Девочка, чуть помедлив, кивнула, от чего обе
косички весело подпрыгнули.
Солнце припекало, старательно освещая забор,
двор и избу. От этого света и весь хутор Хохотуй, и маленькая
хрупкая девочка казались золотисто-прозрачными, почти розовыми.
Густо и безмятежно пахло весной. Большие шмели с сердитым жужжанием
носились над дворами.
–
Тебя как зовут? – не унимался Енох. – Где твои родители?
Девочка не ответила, продолжая играть с
куклой.
–
Ну что ж, – вздохнул Енох и задумчиво замерцал. – Без имени никак
нельзя. Нужно дать тебе имя. Хотя бы временное.
Он
засмотрелся на покрытую дранкой крышу дома, беззвучно шевеля
губами. С сердитым жужжанием у самого лица пролетел шершень. И хоть
он пролетел сквозь Еноха, но тот всё равно нетерпеливо от него
отмахнулся и сообщил результат:
–
Будешь Маруся?
Девочка повернула голову и кивнула.
Бледно-восковое лицо ее искажал косой рваный шрам, тонкие губы
разошлись в оскале, обнажив два ряда длинных и острых зубов. Нижней
части подбородка у нее и вовсе не было, и позвоночная кость
алебастрово белела сквозь зияющую дыру.
–
Эммм… в-вот и с-славненько, – охнул Енох.
–
Ты в этом точно уверен? – я очумело посмотрел на чёртового Еноха, –
что-то я в сомнениях…
–
Ты у нас главный, вот ты и решай! Не надо на меня перекладывать! –
сварливо выкрутился Енох и заторопился куда-то, по одному лишь ему
понятному делу.
А
я остался во дворе с Марусей. Между прочим, наедине. И, между
прочим – в странной деревне, где недавно совершили ритуальное
убийство шести человек. Причём не просто человек, а ответственных
товарищей.
Я
посмотрел на Марусю. Маруся посмотрела на меня. Меня аж прошиб пот
и зазнобило.
–
Ну пойдём, что ли... – промямлил я непослушными губами, в надежде,
что ну а вдруг она где-то по дороге потеряется.
Маруся кивнула. При этом отсутствующая часть
подбородка полыхнула перламутрово-белым. Я поёжился и оглянулся.
Гадского Еноха и след простыл.