Правда, до некоторых пор все шло как у всех. Был близорук и туп душой. Оттого и выстраивал… Пытался выстроить свою жизнь по образу и подобию миллионов жизней, обреченных в лучшем случае стать перегноем для последующих миллионов миллионов. В худшем… О, он теперь прекрасно знает, что такое худший случай. Собственно, все туда и катится.
Да, у него была семья. И работа. И стремления. И ощущение будущего. И знание того, что и как надо делать в той или иной ситуации, чтобы стабилизировать курс и тангаж.
Он долго был журналистом. Не без даровитости. Во всяком случае, всегда точно угадывал интонации, которые провоцируют интерес читающей массы среднего пошиба. И в то же время вызывают одобрение начальства. Как того, которое призвано блюсти интересы хозяев, так и самих хозяев, невидимых, необнаружимых, но пристально следящих за процессом и в нужный момент отдающих приказ сбрасывать за борт балласт.
Нет, балластом он никогда не был.
Политический обозреватель.
Не сразу, конечно. Вначале, в самом конце семидесятых, то есть на излете эпохи, даже, пожалуй, эры, – принесподай в размере двадцати строк. Компенсация унизительной сложнодчиненности в сложившейся за десятилетия иерархии – в Домжуре на Гоголевском: закрытые просмотры идеологически сомнительных фильмов, телки из «Комсомолки», «Труда», «Культуры», чешское пиво, водочка-селедочка по очень щадящим ценам.
Потом, года с восемьдесят седьмого, ниспровергатель и разоблачитель, мечущий полосные громы и молнии под восторженный ропот аудитории. То есть, как в то время писал один поэт, сейчас изрядно забытый:
Буйное чтение так изменило народ,
что ужаснулся бы даже и доктор Базед.
Стремительно набирал рейтинг. Который в 91-м успеш но сконвертировал в место почти на самом верху, где обитают оракулы, пастыри и поводыри. Не те, конечно, которые с веселым посвистом и гиканьем расселись на трех главных ветвях власти: исполнительной, законодательной и судебной. Нет, он знал свой шесток – ветвь информационную. Хоть плодов на ней и поменьше, но и падать не так уж и высоко.
24. …Лc8 – c2+
Проснулся. От вибрации труб, которые требовали повысить концентрацию алкоголя в кровяном растворе. Прошел в кухню и добавил две благотворные рюмки. Включил ночник, поскольку уже смеркалось. И спрятал тело под одеяло. Чтобы, когда уснет, крестьяне не молотили его цепами.