– Почему «тоже»? Кто ещё
ссорился?
– Бабушка всё ругала тебя,
мамочка.
– А ты ругал меня, Хуанито?
– Нет! Я только поджидал тебя. Хотел
покататься с тобой на лошадке.
– Теперь ты доволен, сыночек? Тебе
нравится кататься с мамой?
– Ещё бы! Так интересно! Только
немного страшновато. Да ты говоришь, что мужчина не должен бояться
лошадей. Вот я и привыкаю. А с тобой мне и вовсе не страшно. А папа
не хочет меня катать. Говорит, я ещё маленький.
– Ничего, Хуанито! Он скоро поймёт,
что ты уже достаточно большой.
Вечером после ужина, когда ребёнка
увели спать, сеньора, поджав губы и нервно теребя платочек, молвила
строго:
– До каких пор ты, Томаса, будешь
шляться по округе неизвестно где и с кем? Это возмутительно,
милочка! Фауро, почему ты не прекратишь её безобразия? Она
компрометирует нас в глазах соседей! Что она себе позволяет? –
повернулась она к мужу. – Ты почему молчишь?
Тот только вздохнул. А Фауро
проговорил бесцветно:
– Мама, оставьте её. Мы уже всё
выяснили, и не стоит возвращаться постоянно к одному и тому же.
– Единственно мудрое решение принял
мой муж, – заметила Томаса, скептически ухмыльнувшись. – Не стоит
бередить старые раны, сеньора. Это ни к чему хорошему не
приведёт.
– Что ты хочешь этим сказать? – не
унималась хозяйка дома. – К чему ты клонишь? Или ты осмеливаешься
оправдаться?
– Мне не хочется вас слушать,
сеньора. Я лучше пойду спать и тем сберегу вам драгоценные свечи.
Пусть вам приснятся черти, сеньора!
– Боже! Она ещё богохульствует!
Еретичка! По тебе плачет костёр!
– Посмотрите лучше на себя, сеньора!
– голос Томасы зазвенел высокими нотами. – Пыжитесь изо всех сил, а
толку что? Скоро вы не сможете обеспечить своего внука, как
положено вашему обществу чванливых спесивцев! Плантаторы! Сами
ничего не могут поделать, а туда же! Меня избрали мишенью для
бросания камней! Промахнётесь, сеньора!
– Бесстыдница! Голодранка и
обманщица! Никого у тебя в Испании нет! И никакого рода за тобой не
числится! И кто ты вообще такая?
– Кичитесь, кичитесь, сеньора, своими
предками, да толку что? Скоро и вы пойдёте но миру! Посмотрю я
тогда, куда денется ваша прославленная гордость! И кто будет с вами
дружить тогда! А я пошла спать.
Женщина остолбенела от такой наглости
и не успела собраться с ответом, как Томаса уже скрылась за
дверью.