– Ничтожество! – наконец прошептала
сеньора и с укоризной осмотрела притихших мужчин. – Вы-то чего воды
в рот набрали? Над вами насмехаются, а вы и ответить ничего не
смогли. Мужчины называетесь! Позор на нашу голову свалился, а вы
помалкиваете, словно ничего не происходит! Когда вы поставите на
место эту наглую особу?
– Матушка, эта наглая особа всё же
моя супруга. И что теперь можно поделать? Не посылать же прошение в
Ватикан за разрешением развода? Да и кто на это пойдёт? Кто мы
такие?
– Значит, мы все должны продолжать
нести этот крест? Боже, смилуйся над нами! Какую свечу нам
поставить в подтверждение нашей любви к тебе, Боже?
– Мама, замолчите, прошу! – вскричал
Фауро в смятении. – Не стоит так переживать, тем более что ничем
помочь никто из нас не может. Не обращайте вы на неё внимание!
– Как можно, сынок? Я с самого начала
противилась этому союзу. Как в воду глядела! Лишь внучек стал мне
утешением. Да и те она готова погубить его, дитятко
несмышлёного!
Глава семейства вздохнул, безнадёжно
махнул рукой и проговорил тихо:
– Можете продолжать спорить, а я
устал и пойду спать.
Донья Констанса с упрёком посмотрела
вслед мужу и бросила:
– Ты продолжаешь поддерживать сына,
Росиндо! Это выйдет нам боком!
Дон Росиндо не ответил, что ещё
больше озадачило и рассердило донью Констансу. Она ещё посидела,
потом со вздохом разочарования поднялась, взглядом приказала всё
убрать служанке, и тяжело удалилась, волоча ноги, продолжая
вздыхать и что-то бормоча себе под нос.
Томаса безразличными глазами
встретила мужа, с неприязнью наблюдая за его разоблачением.
Уже сев на постель, он спросил
бесцветно:
– Чего ты добиваешься? Разве не
понимаешь, что всё это обречено остаться без особых
последствий?
– Ты предлагаешь мне продолжать
выносить ваши унижения и издевательства? Особенно твоей матушки!
Чего ей надо?
– Она ведь видит неустроенность наших
отношений, – попробовал защитить мать Фауро. – Это слишком
очевидно. Разве не замечаешь?
– Но меня это не устраивает, Фауро! Я
скоро окончательно взорвусь и даже представить не могу, что тогда
произойдёт!
– На что ты намекаешь? – Фауро даже
повернулся к Томасе и попробовал заглянуть ей в глаза. Но одна
свеча мало давала такой возможности.
– Не намекаю, а предупреждаю! Я
ничего ещё не знаю, кроме того, что что-то назревает. Я это
чувствую нутром!