- Я… пока тоже долго не могу… - она встала у сложного механизма
и перекинула через шею петлю. – Но стараюсь. Доктора сказали, что
полезно, что способствует восстановлению…
Белла замолчала.
Она сосредоточенно крутила ручки, и широкая кожаная лента
поворачивалась то вправо, то влево. Со стороны сие действо
выглядело чудовищно, но не похоже, чтобы оно причиняло женщине
боль.
Демьян остановился и аккуратно положил весла.
- Правда, сомневаюсь, что я восстановлюсь настолько, чтобы… -
она замолчала. – Но я хотя бы попробую… и никто не посмеет сказать,
что я не пробовала!
- Вы опять поссорились?
В обстоятельствах иных Демьян точно не стал был задавать
подобного вопроса, до крайности неуместного от человека по сути
постороннего, но…
- Нет. Не с ним…
- С кем?
- С его матушкой. И сестрами.
Она вздернула тонкую шейку повыше, и бледная кожа натянулась,
обрисовывая синие узоры сосудов, каких-то чересчур уж выпуклых.
Демьян взял в руки литую гирю.
С гирями он знаком был в отличие от прочих конструкций,
наполнивших пустой зал. И теперь-то казались они уже не
привлекательными, но пугающими сложностью своей. Вот запутается он
в ремнях, то-то веселья будет.
Или не веселья.
- Не приняли?
- Ваша правда, - она скинула петлю с шеи и снова помахала
руками. – Не приняли… и не примут, наверное, никогда. Я ведь его
предупреждала… а он… знаете, он все еще верит, что мы сумеем найти
общий язык. Только любезная Софья Евстахиевна спит и видит, как бы
от меня избавиться.
Худенькие кулачки сжались.
- Она мне так прямо и заявила, что, мол, с такою как я и церковь
разведет быстро, главное, попросить правильно. И что, если у меня
есть хоть капля совести, то противиться не стану. И что мне бы
сейчас самой в церковь пойти, попроситься в монастырь какой, благо,
полно их…
На щеках Беллы Игнатьевны проступили алые пятна.
- Простите, не понимаю, почему я вам все это говорю, - она
дернула плечом и поникла. – Наверное… больше некому.
Она часто заморгала.
А Демьян отвернулся, ибо женские слезы действовали на него самым
угнетающим образом. Да и не из тех дам была Белла Игнатьевна,
которые потерпели бы случайного свидетеля собственной слабости.
- Вы мужу расскажите, - посоветовал он.
- А… если он не поверит?
- Тогда и будете думать, что дальше.
- И вправду… как просто… кому поверит? А если и поверит, то… что
он сделает? Или что сделать мне? Нет, спасибо… - она опустилась на
низкую лавку и вытянула ноги. Положила пальцы на бледное запястье.
– Это все… лекарства… от них меня то в сон клонит, то злость вдруг
накатывает такая… до сих пор стыдно.