Спина опять зачесалась, верно, от избытка уникальности. А
Вещерский руки потер и вид у него сделался предовольнейший.
- Я тебя к себе заберу.
- Если выживет, - счел нужным добавить Никанор Бальтазарович,
сложивши руки на выдающемся своем животе.
- Выживет, - пообещал Ладислав и носом шмыгнул. – Если до сих
пор живой, то и выживет.
- Зеркало дайте, - Демьян попробовал было сползти с кушетки и
покачнулся.
Во взгляде целителя появился некоторый скепсис, пробудивший в
душе Демьяна самые нехорошие предчувствия.
- Можно и без зеркала, - Вещерский взмахнул рукой, сотворяя
иллюзию. Подробную. И судя по одобрительному кивку Никанора
Бальтазаровича, весьма себе точную.
Дракон…
Дракон остался. Правда, теперь он обвивал дерево с красными
ветвями и белыми хрупкими с виду цветами. Хвост змея упирался в
волны, выписанные весьма тщательно, а из волн выглядывала огромная
рыбина. В ветвях же дерева скрывались существа вида самого
удивительного.
Птицы?
Кошки?
Твари мертвого мира?
- Знаете, - сказал Демьян, коснувшись красной ветви, которая
переходила через плечо на грудь. – Я к вам больше не приду.
- Почему? – Никанор Бальтазарович поджал губы, изображая
обиду.
- Воображение у вас чересчур уж живое.
Глава 7
Марья примеряла шляпки.
Одну за другой.
И вокруг нее стайками вились продавщицы, равно охая и ахая,
восхищаясь не то Марьей, не то шляпками, не то тем, до чего оные
шляпки Марье идут. Она же, поворачиваясь перед зеркалом то одним
боком, то другим, вздыхала.
Морщила носик.
И снимала очередное творение провинциального мастера, давая шанс
другому.
- Вам просто чудо до чего хорошо, - вздыхали продавщицы,
совершенно, кажется, не раздражаясь тому беспорядку, который Марья
принесла с собой.
Шляпки, прежде чинно возлежавшие на деревянных болванах либо же
на полках, ныне были везде. Они возвышались горами белой и золотой
соломки, тончайших тканей, растопыривали перьевые веера,
переплетались узорчатыми ленточками и спускали нити бус.
Но Марью это не волновало.
Кажется.
- Вот, - сняв премиленькую шляпку из узорчатой соломки,
украшенную голубыми и желтыми лентами, она протянула ее Василисе. –
Попробуй. Тебе пойдет.
Шляпка и вправду была прелестной, вот только смотрелась на
Василисе… как и предыдущие семь. И Марья сморщила нос.
- Не понимаю, - сказала она, взяв несчастную шляпку, которая на
ней словно ожила. – Почему так?