Гитлер еще в 1923 г. (находясь в тюрьме за участие в «пивном путче») заявил, что за пять лет советской власти в России погибло 30 млн. человек. Несмотря на всю антипатию к этому деятелю, такая цифра может соответствовать действительности, поскольку она вмещает в себя жертвы гражданской войны, голода, эпидемий, эмиграции, массовых репрессий и не родившихся в связи со всем этим детей (журнал «The New Times» № 39. 2007). Такая же мораль стала одним из решающих слагаемых нацистской политической платформы, которая была провозглашена в труде «Main kampf» и победила в Германии на выборах 1933 г.
Не учтено было и другое. Хозяйственная разруха во всех областях жизни невольно заставила власть думать о мерах по восстановлению производства. Это была не просто проснувшаяся гуманность, а выбор между жизнью и смертью большевистского режима. Революционная мысль большевиков не могла предложить ничего нового, а только лишь вынужденную капитуляцию – возврат частно-предпринимательского начала. Но не крупного бизнес, представляющего собой экономическую и политическую силу, а к мелкого, способного удовлетворить бытовые потребности граждан.
Новая экономическая политика (НЭП) была принята в 1921 г. после Кронштадтского восстания, приведшего к панике в большевистских кругах. Антимарксистское решение было принято скрепя сердце и вызвало неприязненное отношение к существованию НЭПа со стороны многих деятелей большевистской власти. Ведь это была частичная капитуляция большевизма перед капитализмом. Для самовластно мыслящих революционеров формирующийся класс мелких собственников, в том числе поднимающих голову крестьян, представлял угрозу, и они после подъема хозяйства приступили к его разорению. Ликвидация крестьянства и мелкой буржуазии – этой основной экономической силы, поднявшей жизненный уровень страны – началась новыми радикальными средствами.
Характерно, что НЭП удовлетворил крестьянские массы, и всякое революционное начало у них было погашено. Можно сделать вывод, что если бы до 1918 г. были предприняты те же реформы экономической свободы, то никакой «социализм» был бы уже не нужен России. И другое: большевизм с 1921 г. и после явился терпимым для остывающих масс, и они через несколько лет уже были готовы принимать любое самовластье. А оно оказалось куда круче царского.