— Хорошо, почему они хранились в
Белиц-Хайльштеттен? Других руин не нашлось?
— Значит, не нашлось, — отрезал
Пампасник и соврал. — Я не знаю, почему он решил спрятать их там.
Важно другое — теперь они у нас.
— Я могу взглянуть на источник
информации? — подал голос Франк.
— Можешь, только ничего не поймёшь.
Записи на накиру. Блокнот хранился в ненадлежащих условиях и сильно
подпортился, поэтому мне пришлось переписать их.
— А Лоран почему стрелял в тебя? Данные
были причиной?
— Объяснишь? — Пампасник коснулся
взглядом Марка.
Агент выпрямился и уверенно
кивнул.
— Вместе с информацией я приобрёл
подозрительность. Записи погибшего эмиссара не давали мне покоя.
Пампасник слишком долго возился с их изучением, будто думал, как
лучше интерпретировать содержимое блокнота, и в какой-то момент я
заподозрил его в неискренности.
— Конфликт решён, — бросил коммандер. —
А источник данных спрятан в надёжном месте и будет оставаться там
до отправления на Фари. Прости, Магдалена, я не могу держать столь
опасные артефакты среди людей. Вы под ударом просто зная о
них.
Монферран конечно же не удовлетворилась
ответом и, решив разобраться позже, спросила:
— Как ты можешь подтвердить, что
информация верная? Ты упомянул, что блокнот сильно пострадал.
Думаю, прошёл не один день после того, как эмиссар сделал записи.
Когда это было? Год назад, четыре или двадцать лет? Всё меняется
слишком быстро, Пампасник. Иногда случается так, что утром ты
наступил на камушек, а к вечеру сломал ногу, споткнувшись о
приличного размера валун на том же самом месте. Прости за сомнения,
но меня интересует достоверность.
— Базу в Исландии подтвердил Картрайт,
— вставил Мейер, поёжившись от порыва промозглого ветра. — Тебе
известно о нашей встрече с ним. Проверить остальные несложно.
Запросим детализированные спутниковые снимки для
начала.
Фаэтон дважды пытался что-то сказать,
но каждый раз замолкал, выслушивая доводы Магдалены. Наконец-то
возможность высказаться предоставилась.
— Это, конечно же, не помешает, но,
зная противника, он не будет менять базы. Просидит там хоть сто
лет, пока его не накроют, и хвостом не шевельнёт, чтобы спрятаться
получше. Он деятельный, злобненький, только тупенький. Просчитать
несколько ходов и поставить мат, это не про него. Остальные не при
деле. После Tomahawk в подарочной обёртке, вообще сидят тихо и не
высовываются. Если бы Хант не дерзнул провернуть операцию по
отлову