Если сказать, что Пампаснику было страшно,
значит, не сказать ничего. Его сковало льдом. Он боялся вдохнуть
насыщенный гарью воздух. До слуха доносился неприятный треск
ломающегося вдалеке металла. Иногда шипели складывающиеся
конструкции. Кружащийся пепел напоминал молчаливые снежинки,
сверкающие в отблесках Смерти. Они разговаривали с ним
человеческими голосами. И становилось невыносимо жутко. Хотелось
немедленно покинуть это место, пропитанное ненавистью ко всему
живому. Уйти, уползти. Неважно!
Пампасник попытался подняться и снова
потерпел неудачу. Его накрыло болевым цунами. Все звуки моментально
оборвались, словно их отключили. Повисла звенящая тишина, в которой
летел безмолвный пепел. Дыхание оборвалось, а перед глазами
заплясали блестящие красные круги.
Он
звал Фаэтона, беззвучно шевеля губами. Повторял его имя, как
молитву бессмертному Богу.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем
Пампасник почувствовал чьи-то пальцы на шее. Их прикосновение было
тёплым, а значит, он ещё способен чувствовать. Или же Смерть
задумала игру с ощущениями. Тогда он проиграет.
—
Дьявол тебя побери! Живым не сдамся!
Он
резко выбросил вперёд онемевшую руку и заехал по лицу противнику.
Последовал грохот, а следом возглас, полный негодования:
—
О, Пламя Небес! Пампасник, меня-то за что?!
—
Фаэ?! — коммандер распахнул глаза.
И
тут же пожалел об этом, потому что пепел, налипший на ресницах
моментально осыпался. Пампасник зажмурился, пытаясь выдавить хотя
бы одну слезу.
«Вот когда пожалеешь, что язык не как у
хамелеона», — подумал он, силясь перевернуться.
—
Не торопись, — крепкие руки друга подхватили под мышки и помогли
для начала сесть. — Я не медик, но вроде бы у тебя ничего не
сломано, — наскоро заверил Пиранези. — Дышать можешь? Значит, всё
хорошо.
—
Лучше не бывает, — хрипло отозвался коммандер и
закашлялся.
Першило в горле и, казалось, что это ужасное
состояние никогда не пройдёт.
Фаэтон рывком поднял его с пола и держал до
тех пор, пока Пампасник не обрёл устойчивость.
—
Так, мне уже лучше, — бросил он небрежно.
—
Удивительно, как жив остался, — заметил Пиранези, не решаясь
отступить даже на шаг от коммандера. — Что здесь
произошло?
Пампасник задумался. Рассказывать было
нечего. Всё свелось к тому, что он проиграл, а противник ушёл
невредимым.