Самолёт заложил вираж и в момент всё вокруг
окрасилось в белые тона. Плотные облака скрыли таинственную землю,
изумляющую своей первозданной красотой. Фаэтон отключился от
созерцания пейзажей и мысленно перенёсся в свою резиденцию в
Монреале. Да, там было красиво и немного похоже на Диву. Тонкая
игла воспоминаний больно кольнула в сердце.
Монреаль имел особый цвет. В нём смешивались
средние века и современность. Он хранил в себе весеннюю свежесть,
безумную голубизну небес, мощёную мостовую и тихие скромные улочки.
Ступени вели к возвышению, откуда открывался великолепнейший вид на
город. А рождественский Монреаль напоминал сверкающую разноцветными
огоньками ёлку. Фаэтон любил устроиться у большого камина на шкуре
белого медведя и, прикрыв глаза, слушать потрескивание поленьев,
ощущал сладкое тепло огня и наслаждаясь терпким вкусом коньяка. И
его всё устраивало.
Эмиссар тряхнул головой, споря с самим собой
— БОЛЬШЕ НЕ УСТРАИВАЕТ!
—
Всё хорошо?
Вездесущий Пампасник протянул ему чашку
горячего кофе и пышную булочку на блюдце.
—
Прекрасно, — соврал Фаэтон, чувствуя как усталость давит на плечи.
— Где Александр?
—
Потерян для общества.
Коммандер посторонился, и Пиранези в
недоумении воззрился на недовольного Торва, который пытался сделать
уникальный снимок, но облака всё портили и мешали. Он закусывал
губу, что-то бубнил себе под нос, ворчал, елозил на месте, но
упрямо изображал журналиста.
— А
он не должен сейчас писать заметки для Магдалены?
—
Уже написал, — хмыкнул Пампасник. — И отправил как только самолёт
набрал высоту. Это мы с тобой отлыниваем от работы. Может, тебе
принести чего-нибудь существенного?
—
Не беспокойся. Хватит булочки, — Фаэтон откусил большой кусок,
прожевал и в изумлении сообщил. — Вкусно!
—
Плохого не предложу, — добродушная улыбка на лице коммандера
сменилась привычной серьёзностью. — Фаэ, глупо скрывать то, что так
легко увидеть, — произнёс он. — Ты сам не свой. Что это
означает?
—
Прости, задумался, — философски отозвался Пиранези. — Внизу
Исландия кажется полосой препятствий. Испытывает тебя на
выносливость. Хочется сбежать и забиться в самый дальний угол,
чтобы не нашли, а ещё лучше забыли о твоём существования. А здесь,
в небе, я чувствую разочарование от того, что увидел так мало. Даже
не залез на самый знаменитый вулкан.