—
Дьявол побери! — сорвалось с языка. — Целано, сукин ты сын! Герой,
мать твою!
Он
закатил глаза кверху в надежде увидеть ответ. Крик застрял в горле
разбухшим комком. Над головой нависло серое облако, подсвеченное
охряным сиянием. На его фоне резко выделялись полосатые арки,
поддерживающие веранду с колоннами. У одной из них стоял стрелок с
опущенным пистолетом.
Марк пытался рассмотреть его, запомнить хоть
что-то, но не смог. Тело пронзила сверлящая боль, будто в него
воткнули несколько раскалённых прутов. Падая, он чувствовал как
обжигающая волна покатилась концентрическими кругами. Его выгнуло
дугой и едва не разорвало. Перед глазами начали расцветать красные
маки, пахнущие металлом.
Нехорошая догадка нахлынула ледяным потоком.
Рука потянулась к раздираемой импульсами груди. Пальцы окунулись во
что-то горячее. Укол боли прошил развороченную грудную
клетку.
Налетевший ветер качнул цветы, разбросав их в
разные стороны. Слабея, агент поднёс ладонь к лицу и увидел кровь,
стекающую по запястью под рукав. В глазах промелькнуло удивление,
сменившееся страхом.
Мимо протопал уставший до смерти Освальд и
даже не заметил лежащего Лорана, хотя он тянул к нему слабеющую
руку. Следующий за ним комиссар ругнулся, споткнувшись о
высунувшийся из-под земли камень. Едва не упал. Выстоял, только
изобразил нелепое танцевальное «па».
—
Zurückgehen*!
Сердце коротнуло. Марк прекрасно понял, что
означает это слово.
«Ещё один день. Мира не видно. Решение
далеко. Войска выиграли войну... Конечно, не ради тебя и
меня**...»
Губы беззвучно шевелились, как заклинание
повторяя слова, неспособные отпугнуть подбирающуюся к нему
смерть.
—
Сюда! Скорее!
Над
телом Лорана склонился крепкий мужчина в перепачканном белом
халате. В его глазах сквозило удивление, а от рук пахло
табаком.
* *
*
Больница Белиц-Хайльштеттен
Далёкое белое небо... Свет заливает
пространство.... Слепит до рези... Тихая вибрация... Кто-то
выстукивает молоточком по стеклу... Шелест воды... Больно...
Невозможно дышать... И такой странный запах у этого сияющего
мира...
Марк с трудом разлепил воспалённые глаза.
Казалось, веки придавили небольшими, но увесистыми гирьками. Он
видел перед собой высокий светлый потолок со свисающей на длинном
шнуре лампой. Она была выключена, но комнату всё равно заполнял
обжигающий свет. Он тёк из гигантского сооружения похожего на окно,
растворяя стены и пол. Марк затаил дыхание, прислушиваясь к
собственным ощущениям и шорохам за пределами его белой тюрьмы.
Взгляд упёрся в лампу. Она покачнулась и начала удаляться, а койка,
на которой он лежал, неожиданно двинулась по часовой
стрелке.