Возвратившись с уловом,
шейх украдкой все же окидывает меня взглядом. Его черные зрачки при этом
расширяются еще больше. Я краснею. Очень хочется натянуть на себя сырые вещи
обратно. Шейх с трудом отводит взгляд от моего тела, принимается нанизывать
рыбок на сухие тростинки, а потом устраивает их над костром.
- Воду видел, - сообщает
мне шейх, - там за кустами озеро, или пруд, с пресной водой. Пойду наберу, а ты
за рыбой следи.
Я киваю. Сделаю все, что
угодно, лишь бы только не чувствовать неловкость и стыд от его взглядов.
Шейх возвращается со
старым жестяным котелком, наполненным водой. Ставит его в огонь.
- Сейчас у нас и чай
будет. – улыбается шейх, стараясь не рассматривать мою наготу. Так явно не
рассматривать.
- А где вы котелок взяли?
– удивляюсь я.
- Тут валялся. Вообще, за
кустарником много мусора. Я подозреваю, что на этот островок приплывают на
пикники, вот и замусорили все вокруг, но сейчас нас это спасло. Вода
прокипятится, и все бактерии умрут.
Мы ужинаем, запиваем еду
кипятком, и мне становится тепло. Наконец.
- Нас ведь спасут? –
спрашиваю я.
- Конечно, спасут. –
уверенно отвечает шейх. - А пока мы с тобой неплохо выживаем сами. Рыбы на
острове полно, лужа с пресной водой тоже имеется. Костер будем поддерживать.
Найдут, рано или поздно!
Мы сидим, и еще какое-то
время смотрим на пламя. Костер подрагивает и трещит. Просто завораживающее
зрелище! Я впадаю в какую-то медитацию, или транс. Начинаю клевать носом.
Шейх присаживается
поближе ко мне, привлекает меня к себе. Зарывается носом в мои волосы.
- Ты спасла меня,
маленькая отважная женщина!
- Да ну что ты… любая на
моем месте…
- Тшш… спасла, и теперь я
твой должник!
Треск пламени костра, его
жар, и жар от тела и близости шейха порождают мой внутренний еще больший жар.
Мне вдруг становится хорошо, и уютно, и хочется еще большей близости с этим
мужчиной. Я уверенна, что Кемран чувствует то же самое.
Потому что он
разворачивает мое лицо к себе, и целует. Сначала очень нежно, осторожно сминает
мои губы, пробуя их на вкус, изучая, а после вторгается в мой рот и целует меня
с такой неистовостью, что я забываю обо всем на свете. Есть только эта звездная
ночь, этот песчаный берег неизвестного острова, есть жаркие оранжевый костер и
его трескучее пламя, и есть этот неистовый мужчина, который уже подмял меня под
себя, а сам навис надо мною на полусогнутых руках.