Мы замерли, настороженно глядя друг на друга. Наконец, когда
пауза начала затягиваться, я бросил ботинок на пол и принялся
обуваться.
— Ты давно проснулся? — спросила Ольга довольно равнодушно.
— Нет, не так уж и давно, — так же ровно ответил я.
— И много ты слышал? — она прошла мимо меня, чтобы забрать из
кресла плед.
— Достаточно, чтобы понять кое-что, — наконец, проклятый ботинок
наделся, и я смог выпрямиться. — И кто ещё из вашей компании
докладывает про нас Матвею?
— Насколько я знаю, никто, — она прижала к груди плед, и
посмотрела на меня с вызовом. — Это был мой единственный шанс
выбраться. Меня обучали как попало, поэтому, да, мои результаты
оставляли желать лучшего. Скорее всего, Подоров меня
просто-напросто пожалел. Но, мне действительно всё равно. Главное,
что я получаю блестящее образование, и мне есть, где жить. И это не
дом моей мачехи.
— Я все равно считаю, что это было подло с твоей стороны, —
процедил я, глядя ей прямо в глаза.
— Андрей, мне плевать, что ты обо мне думаешь, — она швырнула
плед обратно в кресло и подошла, ткнув пальцем в грудь. — Ты
понятия не имеешь, что значит лишиться отца, единственного родного
для тебя человека, и остаться с мачехой, которая даже не скрывала
своего намерения побыстрее от меня избавиться. У тебя всегда была
безбедная жизнь в окружении родных и близких. Клан Орловых хоть и
ненормальный, но вы убить друг за друга готовы. А друзья — это
действительно друзья, без всяких «но». У тебя всегда было всё, и ты
никогда не поймёшь человека, лишившегося последнего.
— Ты ошибаешься, — я перехватил её руку за запястье. — Это ты
понятия не имеешь, как именно нас воспитывали, насколько
жестко.
— Бедненький, — фальшиво пропела Ольга. — Ты должно быть так
страдал.
— Ты совершенно меня не знаешь, чтобы говорить в таком тоне, — я
уже не понимал, что меня взбесило больше всего.
— Андрей, пойми одну простую истину, я не хочу тебя знать. Мне
всё равно, как именно вас воспитывали. Однажды ты станешь моим
императором, и я не хочу знать о тебе больше, чем расскажут в
светской хронике в журнале, который вашему же клану принадлежит. —
Ольга не отводила взгляд. Её глаза чуть ли не искрились. А ещё, она
говорила правду. И эта правда заключалась в том, что Ольга Иванова
в гробу видела меня и весь мой богатый внутренний мир.