- Маг бы не пропустил удар!
- Как раз ударить-то и мага могут!
Тут я уже устала слушать трескотню, и открыла глаза. Где я и кто
тут?
- Кто… вы? – язык плохо, но слушался.
- Ожила, ожила, глядите!
Я лежала… где-то на чём-то, меня окружали женщины и дети,
сколько-то. И продолжали трещать без остановки.
- Расскажи нам, что случилось! Кто напал, что творится на
дороге? – спросила одна из женщин.
- Хьюго напал, - сообщила я. – С друзьями. Вынесет тут всех
разбойников нахрен. Вы пленники, да? – догадалась я.
- Да, - сообщил мальчишка лет десяти. – Что, неужели сам
лорд-владетель пришёл бить разбойников? Они болтали вчера, что их в
какой-то деревне рядом побили!
- Точно, - чуть кивнула я, сильнее не вышло, голова кружилась. –
Мы с ним и побили. И с драконом ещё. Но он скотина, сбросил меня
сегодня и сам попёрся воевать.
Тошнота скрутила меня совсем, я завалилась на бок… хорошо, в
общем, что завтрак был давно и мало, и по ходу, успел
перевариться.
- Матушку Эдит зовите, где матушка Эдит, пусть поможет
девице!
- Вас как звать-то, госпожа?
- Кому тут помочь?
- Вот, матушка Эдит, госпожа воительница!
Кто-то, кряхтя, уселся радом с моей головой, и взял её в
ладони.
- Кто ты, дитя? – голос не юный, а такой, как у воспитательницы
из детдома.
Я глянула – о, старушка. Голова завязана, но не платком, как у
наших старушек, а как-то хитро. И платье какое-то тёмно-серое, с
передником.
- Я Серафима, - сообщила я.
- Как ты сюда попала? Где тебя нашли?
- Из драки вытащили. Мы с Хьюго прилетели на скотине… на
драконе. Мы все били разбойников. А потом мне не повезло. Оружие
неудачное, я с мечом не умею.
От рук старушки шло тепло, вот прямо тепло. Боль отступала,
тошнота тоже.
- Попробуй сесть, - сказала старушка.
- Ага, - я попробовала, получилось. – Спасибо вам, госпожа Эдит,
- я даже поклонилась. Скажите, я где? У разбойников?
Я сидела на земляном полу в какой-то маленькой избушке, типа
землянки. Её вроде как выкопали и стены подпёрли деревянными
столбами. Крыша из веток, и это ж в дождь должно быть неудобно? У
стен что-то постелили на пол, и там сидели три женщины, молодые, и
десяток детей в возрасте от трёх примерно и до
двенадцати-тринадцати. Одеты все в лютую какую-то домоткань, не
очень-то чистую. Кроме одного мальчика – у того шерстяная
подпоясанная туника и шерстяные же штаны, даже с какой-то
вышивкой.