Пользуясь прекрасным знанием местности и тайным сочувствием, а
подчас даже содействием мирных крестьян, абрекам в большинстве
случаев удавалось безнаказанно свершать свои кровавые подвиги:
убивать, жечь, грабить и уводить в плен солдат и гражданских.
В сущности, когда одна сторона вырезает "проштрафившиеся"
селения под корень, а вторая играет в христианское милосердие,
спуская на тормозах убийства своих солдат и нападения на обозы, как
сущие пустяки, то можно себе представить куда ведет инстинкт
самосохранения местных жителей.
Особенно учитывая тот факт, что сосед мусульманин, может всегда
у соседа болгарина, повинуясь минутному капризу схватить играющих
на улице детей и продать их в рабство на чужбину. Естественно, что
болгарин будет всячески шустрить, заслуживая милостивое отношение к
себе мусульманского соседа.
Иное селение, пожалуй, и радо бы смирно сидеть, да башибузуки им
не позволяют, в загривок тычут: "Иди, мол, на гяуров, а не пойдешь,
мы тебя с землею сровняем и со стариками, и с женами, и с
младенцами, и со старухами. Все под одну линию, чакалкам на
фрыштык". Вот они дела-то какие, и плачешь, да пойдешь.
Так что возле "серых" сел всегда надо быть готовым получить пулю
из кустов. Голова русского солдата здесь стоит дешевле капустного
кочана. Афган в миниатюре.
При этом каждое выступление наполовину диких туземцев против
русской армии всегда было одинаково опасным, как пожар на пороховом
заводе, так как нельзя было предугадать пределов распространения
беспорядков. Все зависело только от наших командиров отдельных
отрядов, насколько они были готовы оставаться в рамках приказов, и
насколько готовы были их переступить. Иначе было действовать
нельзя, так как каждая искра, находя всюду горючий материал,
кончилась бы всеобщим пожаром.
Между тем, при желании, можно достаточно быстро прекратить эту
вакханалию. Так как после каждого нападения, в якобы мирных
селениях, откуда не возьмись появлялись раненые. Думаю, те же
англичане, оказавшись на нашем месте, покончили с этой проблемой в
два счета.
Но у нас, германская верхушка, окопавшаяся в верхах русской
армии, вела с туземцами тонкую политическую игру. Рассчитывая,
выкроить на землях Болгарии силой русского оружия свое собственное,
личное королевство. И забывая, что смерть одного человека, почти
всегда дает жизнь другому и наоборот.