Если это, конечно, он, а не его родители, например. В квартире ни намёка на их периодическое присутствие, но мало ли.
Настороженно выхожу навстречу. Дикий.
Причём странный какой-то… Будто разбитый. Смотрит перед собой пустым взглядом, сквозь который я умудряюсь прочувствовать такую тоску, что в груди странно тянет, ноет как будто.
Непривычно видеть Дикого именно таким. Словно даже человеком. Чувствующим, уязвимым. У меня сердце пропускает удар, а сама я, наверное, и дышать забываю.
Это ощущение не длится долго — он будто выходит из странного оцепенения и смотрит на меня более осмысленным взглядом. Ещё и ухмыляется чему-то.
— День дерьмо, — то ли просто сообщает, то ли поясняет тот настрой, который я уловила. — Хорошо хоть ты дома.
Кусаю губу, не зная, как и реагировать на последнее его заявление. Звучит так, будто это наш совместный дом, где я тут преданно жду его. Опять эти собственнические замашки?
Впрочем, придираться к формулировке не тянет. Не сейчас, когда Дикому явно хреново, как бы ни храбрился. Я же вижу. И не железная. Равнодушной к чужим страданиям редко остаюсь — лишь там, где знаю, что полностью заслужили.
Дикий, конечно, мудак, но не конченный. Поэтому, неловко вздохнув, успокаивающе проговариваю:
— Всё наладится…
Он ухмыляется, будто я сказала что-то забавное. И смотрит на меня прожигающим изучающим взглядом, как на любопытный экземпляр.
— Думаешь?
Вот теперь Дикий мне вполне знаком. Это его нахальное выражение лица самоуверенного подонка, который привык всё контролировать. Такого утешать и не тянет.
Я прям сразу вспоминаю, с кем сейчас говорю. И про требование насчёт пуговицы тоже.
Но вместо того, чтобы послать его и просто уйти, всё-таки отвечаю на дурацкий вопрос:
— Ты наглый, — спокойно констатирую, больше не впуская в голос мягкие нотки, которые Дикому, видимо, кажутся нелепыми. — У таких обычно всё налаживается.
Хмыкнув, Дикий проходится мне по фигуре каким-то задумчивым взглядом.
— Интересные выводы, — насмешливо подмечает.
В зелёных глазах появляется новый опасный блеск, и я нервно сглатываю. Всё-таки разговаривать с ним будучи трезвой — совсем не то же, что пьяной. Наверное, мне только показалось вчера, что Дикий смотрел и вёл себя как нормальный парень.
— Я пойду, — почему-то в мой голос проскальзывают хрипловатые нотки.