— После того как ты исчезла, мы тебя искали,
даже в полицию обращались. Всё было бесполезно. Одна твоя подруга потом
призналась, что ты собралась замуж за иностранца. Мы обратились к
пограничникам, чтобы узнать, не пересекала ли ты границу. Нам ответили
положительно. Но на стороне Колистона заявили: раз въехала, то по доброй воле.
Больше они ничем помочь не смогут.
— Значит, вы меня искали? Я так виновата перед
вами.
— После твоего исчезновения стали пропадать
девушки. В последнее время это приобрело угрожающий характер. Каждый год
система розыска пополняется на двадцать человек с синдромом альфа и не только.
В большинстве своём это голубоглазые и белокурые дамы.
— Люди с синдромом исчезают? — ужаснулась я,
вспоминая неприятный разговор с братом.
— У нас их мало, но и те, кто есть, в
опасности. Дороги ведут в Колистон, а это настолько закрытая страна, что мы не
можем проследить дальше границы. Никакие ноты протеста и требования сказать о
судьбе наших женщин и девушек с синдромом не действуют.
— Колистонцы умеют ухаживать. Они говорят так,
что ты чувствуешь себя богиней. Я тоже думала, что самая лучшая для Фаска.
Возможно, это зомбирование. Фаск уверял меня, что любит, не даст в обиду, что я
буду учиться в институте. Родители не правы, мешая нам пожениться, они меня не
любят и хотят зла…
Мама рассказала, как приехала в Колистон, как
их поженили, а после свадьбы она узнала правду.
— Ты хочешь сказать, что женщины и синдромницы
в этой стране — что-то типа рабов? — удивился Эри.
— Не совсем так. О них заботятся. Кормят,
одевают. Иногда дарят драгоценности, чтобы услаждали красотой взор мужа. Но
если смотреть на проблему шире, то да. Я девятнадцать лет нигде не была, кроме
дома и внутреннего двора на женской половине. Супруга считается драгоценной
собственностью мужа. После свадьбы её не может видеть никто, кроме детей. Родня
жены ей чужая, даже мать и отец. Синдромницам рожать запрещено, а в остальном
всё, как у остальных, — поведала мама.
Я сидела и раздумывала: говорить или нет. Было
стыдно. Мяла край рубашки и закусывала губу.
— Хочешь что-то сказать, дочка? Говори, Эри не
обидит, — подбодрила мама, кто, как не она, знает меня лучше всех.
— Перед самой свадьбой я виделась с Викраем.
Это мой брат, на год младше. Он мне сказал, что меня продали за большие деньги
четвёртой женой. Из-за меня целый аукцион развернулся. Такие светловолосые, как
я, экзотика для Колистона. У многих русых ещё глаза голубые. А мои бирюзовые —
редкость, — сказала я и замолкла.