Мой взгляд упал на окружающие стены. С улицы, через раскрытый проём, там, где должны были быть ворота, по помещению бегали бледно-оранжевые всполохи, как от горящего снаружи огня. Я осторожно двинулся в сторону выхода. На душе скребли кошки, опять появилось тянущее чувство тревоги. Руки всё ещё продолжали сжимать гвоздодёр. Тихонько выглянув из-за угла, я действительно увидел костёр, вокруг которого сидело четверо человек бомжеватого вида. Рваные фуфайки, на ногах одного из них ботинки с раскрытыми ртами, подвязанные проволокой. Над слабым огнём что-то жарилось, об этом говорил сладковатый запах жареного, слегка подгорающего мяса. Крысу, что ли, они там жарят, или собаку какую поймали? Уже расслабившись, я вышел из развалины бывшей котельной, окинул взглядом окружающий пейзаж и вновь замер от удивления. До меня уже потихоньку начала доходить вся суть того, что происходит. Вокруг меня раскинулся пустырь с полуразрушенными остовами от когда-то стоящих тут зданий. Никакого намёка на бывший молочный завод и близлежащий район города.
Пока я стоял с открытым ртом, водя по сторонам вылезшими из орбит глазами, один из бомжей поднял на меня взгляд, и до меня, словно сквозь вату, долетел его возглас:
— Гля, пацаны, какую цыпу нам принесло.
Я медленно, словно во сне, перевёл взгляд на говорившего, и мои глаза невольно зацепились за то, что они жарили над углями.
«ЁБ ВАШУ МАТЬ! ЭТО, БЛЯДЬ, НОГА! ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ НОГА!» — всё это пронеслось в моей голове, вслух я смог лишь нечленораздельно что-то промычать.
— О, смотрите-ка, наш ужин замычал, — соскочил с места второй бомж. — Иди сюда, барашек.
Остальные двое тоже встали со своих мест и начали брать меня в кольцо, медленно перемещаясь влево и вправо.
— Не сцы, цыплёночек, мы тебя не убьём, так, слегка укоротим со всех сторон, — заулыбался первый, и в его руках непонятно откуда появился тесак. — Мясо должно жить, так дольше сохраняется свежесть.
Я подобрался! Руки затрясло от страха и адреналина. Да что, блядь, вообще происходит?! Тело само вспомнило давние уроки дяди Жени, вес тела перешёл на ногу, отставленную чуть назад, рука с монтировкой так же ушла за спину, левая рука подалась вперёд. Вся поза напоминала сжатую пружину, способную распрямиться в любой момент.
— Гля, пацаны, эта хрюшка оказалась дикой, — осклабился тот, который продолжал заходить с правой стороны, сближаясь на расстояние удара.