А вот на кухне, где уже собрались и
хозяин квартиры, и Вика, и Егор, Эда поджидал сюрприз.
Алина Серебрякова.
Девушка сидела за столом и смотрела
на видящих без тени приязни. Она и вправду была красавицей: большие
серые глаза, густые русые волосы, волнами спадающие на плечи,
изящный носик и яркие без тени помады губы. Неудивительно, что
Матвей Ванин влюбился. Девушку портило только злое выражение
красивого лица. Слабо светились следы соприсутствия существа на
руках и одежде. Если бы их не было так много, то можно было бы и не
заметить.
Старший покосился на Эда, тот покачал
головой: ничего не нашёл.
Тогда Егор сказал:
— Гражданин Ряскин, пройдите,
пожалуйста, с моими коллегами в другую комнату. Мне нужно
поговорить с гражданкой Серебряковой.
Эд ожидал, что Кирилл начнёт спорить
и упираться, но тот равнодушно пожал плечами и вышел в коридор.
Вика за спиной Ряскина вычертила поиск, но знак медленно растаял в
воздухе.
— Давайте поговорим у меня.
Кирилл повёл видящих в свою
комнату.
Из кухни слышался голос Егора:
— Так вы поедете с нами добровольно
или будем оформлять задержание?
Девушка что-то раздражённо ответила,
но Эд уже вошёл в комнату Кирилла и слов не разобрал.
Ряскин уселся в кресло у
компьютерного стола, закинул ногу на ногу и спросил:
— Так что вас сюда привело?
— Проверка, — туманно отозвалась Вика
и сама задала вопрос:
— Давно ли тут находится
Серебрякова?
— Точно не скажу, — он глянул на
часы, висящие над кроватью. — Примерно с половины девятого.
Кирилл показался Эду куда более
напряжённым, чем вчера. Ряскин пытался казаться обычным, но Эд
видел и ощущал разницу. Однако вряд ли смог бы выразить её словами:
не просто напряжение, что-то неуловимо большее...
— Вы, кажется, говорили, что не
общаетесь с Алиной? — заметила Вика.
— А вот она явно решила со мной
пообщаться, — криво усмехнулся Кирилл.
Он поймал взгляд Эда и добавил:
— Если я кажусь вам напряжённым, то
это нормально: я, надо признаться, ужасно напуган её визитом, но
признаваться в этом, само собой, стыдно.
Вот этот Кирилл уже больше походил на
себя вчерашнего.
— Алина ворвалась ко мне утром и всё
это время «развлекала» странными разговорами об особой миссии и
избранности. Она вела себя не очень вменяемо, так что я решил не
спорить и не злить её. Она забрала у меня телефон и очень
выразительно поглядывала на столовый нож. Он, конечно, тупой. Но,
знаете, и тупость может покалечить.