Надо вынырнуть и отдышаться. Надо
отпустить ребёнка и вынырнуть. Но тело, ещё недавно не желавшее
нырять, теперь вцепилось в найдёныша. Максим дёрнул сильнее, вдыхая
«чернильницу» полной грудью, — рот, нос и лёгкие наглухо забило
вязкой дрянью. Но Кошкин продолжал тащить ребёнка. Казалось, он
сейчас надорвётся. Сил не хватит, и монстру достанется и девчонка,
и незадачливый спасатель.
Ещё сильнее! Давай!
Он сам не понял, как вырвал девочку
из вязкого нутра. Вокруг вместо чёрной гадости вдруг оказался
воздух, наполненный слабо различимыми вспышками сияющих знаков. И
этот воздух обжигал покруче монстра. Кошкин пытался дышать, но
получалось только хрипеть.
Мерзкая жижа склеила всё: Максим
почти не видел, почти не слышал и совсем не мог вдохнуть и
выдохнуть.
— Отпусти! Ну! — послышался смутно
знакомый голос.
В затуманенном сознании всплыла
мысль:
«Это Егор. Он старший — ему можно
верить».
И Кошкин с трудом разжал руки,
выпуская то, что держал. Пошатнулся и упал бы, если б его не
подхватили и не понесли.
— Держу, порядок, — прогудел
кто-то.
Скоро Максима опустили на что-то
твёрдое и жёсткое. Потом в лицо ударил ослепительно яркий знак.
Максим наконец смог вдохнуть — и тут
же судорожно раскашлялся.
— Всё, теперь задышит, — радостно
сказал кто-то.
Пока Кошкин приходил в себя, до Анны
Михайловны как раз добрались вызванные «спецы»: М-три.
Слегка повозмущались, почему, мол,
Б-четыре не сообщили, что заказ у них? Но разобраться с монстром
помогли.
Вика вызвала скорую для девочки.
Медики решили забрать и Максима, но
он заупрямился.
— С девочкой всё будет в порядке? —
это всё, что его интересовало.
Его заверили, что да: стандартная
процедура очищения плюс специфический цикл восстановления после
«чернильницы» — и уже через неделю ребёнок будет бодр и весел.
— Зря отказываешься! — заявил Азамат.
— Ты, конечно, недолго внутри «чернильницы» был и мог бы отделаться
одышкой и хрипами, как при сильной простуде, на пару дней. Но ты ж
порезался, так что кто знает, не покроешься ли ты плесенью к
вечеру? Езжай в больницу.
Максим вяло запротестовал, но коллеги
его не поддержали.
— Ты плохо выглядишь и тяжело дышишь,
— заметила Вика. — Давай-ка в больницу.
Стажёр кивнул, и даже М-три,
собирающиеся возвращаться в спецотдел, согласились, что Максиму
надо лечиться. Пришлось сесть в машину рядом с Анной
Михайловной.