Во дворе его сразу облепили собаки:
первым подскочил чёрно-белый пушистый Барон в голубой
послеоперационной попонке. За ним примчались бодрый белогрудый Тиль
и здоровяк Калуга с брылястой мордой мастифа и лохматыми, как
поношенная песцовая шуба, боками. Последней степенно притрусила
престарелая рыжая Мамаша.
Искренняя доверчивая радость, мокрые
носы и добродушные собачьи приветствия немного примирили Егора с
февралём. Пусть и ненадолго.
— Здорово, Егор! — на крыльцо вышел
Тёма.
Как вытянулся пацан за прошедший год.
А ведь совсем мальчишкой был, когда потерял того, кого Егор никогда
не сможет заменить.
Разобрали пакеты, выпили чаю: Иришка
предлагала поесть, как следует, но Егору кусок в горло не лез. Он
притворился, что поел у Валентины Семёновны, но Иришка, кажется, не
поверила. Впрочем, уговаривать не стала — и ладно.
Перед тем, как уйти, Егор поиграл с
собаками и проверил знаки в доме и во дворе. Тёма и сам был
видящим, но лучше перестраховаться, чем потом корить себя, что
недоглядел. Парнишка показал, как обновил защиту у себя в комнате и
на входной двери — Егор одобрил: ровные ряды знаков сплетались в
сложный защитный узор, который Пал Палыч придумал сам.
Возвращаться в пустую квартиру не
хотелось, но сегодня, как назло, Иришкино подворье не требовало
ремонта, ничего не надо было никуда увозить или откуда-нибудь
привозить. Всё было в порядке. По крайней мере с вещами и
собаками.
Наконец оттягивать прощание стало
совсем неприлично. Либо говори, что хочешь остаться, либо
уходи.
Егор попрощался и пешком пошёл вдоль
улицы к автобусной остановке. Сейчас перспектива трястись в
автобусе с пересадкой казалась почти приятной. Чем дольше
добираешься до дома, тем меньше проведёшь в наполненной
воспоминаниями пустоте. Малодушно, конечно, но...
От внутреннего монолога Егора
отвлекла странная тень, отмеченная краем глаза. Он остановился и
посмотрел туда, где ему померещилось движение.
Не померещилось: над домом на
соседней улице пузырился серый полупрозрачный купол. Будто вместо
дома там стоял гигантский котёл, из которого выкипало
подозрительное бурлящее варево. Чем дольше Егор смотрел на него,
тем темнее становился купол, наливаясь тьмой и, кажется, пузырясь
всё активнее.
— Диспетчер, это Брянцев. Неясная
аномалия в частном секторе возле остановки «Пятый километр».