Экспериментируя на арбалетных болтах,
находясь под чутким руководством богини и ангела, я пришёл к
неутешительному выводу, в текущих реалиях дела обстояли
приблизительно так же, как и с каменной стеной – миссия
невыполнима. Если я целиком и полностью напитывал болт маной,
сгорало древко. Если брался за костяной, каменный или железный
наконечник, он так же, при пересечении определенной черты, которую
я не чувствую, рассыпался, превращаясь в прах. Мана… со слов Эсфеи,
по меркам местных, я обладал неимоверным запасом этой загадочной
субстанции. Гомункул, питающийся как светом, так и тьмой, я, в
мгновение, которое ангел даже с остановкой времени не могла
уловить, перенасыщал материю своей концентрированной, смешанной
энергией. Именно из-за перенасыщения которой, объект исследования
становился пеплом. Специально для Зуриэль и её отряда инквизиции, я
сделал сотню прокаченных, чуть-чуть напитанных моей силой болтов.
Так же, всё вооружение её избранных, успевших приодеться в
зачарованную броню инквизиторов, прошло мою личную «перепрошивку».
Ангел заботилась о своих бойцах, будь то мужчины или женщины, ко
всем относилась с одинаковой строгостью, добротой, а местами даже
лаской. На фоне повышенного к Зуриэль внимания, изменяться стала и
Эсфея. Ленивая, высокомерная и гордая, в прошлом, перегорев
эмоционально в моменте, попав в больничку, она хотела скинуть все
трудности на плечи кого-то другого. Жертвуя своим здоровьем и
силой, она, преследуя благие намерения, создала раба, надеясь, что
на этом все её мучения закончатся. Она искренне считала, что
поступает правильно. И лишь после нашего конфликта, после того, как
поняла, что Зуриэль тоже живая, мыслящая и жаждущая сострадания
душа, смерилась с павшими на плечи социальными и материнскими
обязательствами. Постепенно, шаг за шагом, слово за словом,
отстранённая, привыкшая к вечному одиночеству, Древняя, находясь в
моём окружении, начинала вливаться в то общество, которое я так
старательно создавал. Изучая этот мир, напрямую общаясь с Додо и
Зуриэль, сначала как с подданными, затем как с равными, она
адаптировалась. Периодически срываясь, Эсфея вымещала накопившуюся
злобу, кричала и грубила… лишь на одного меня. Естественно я тоже в
карман за словом не лез, давая той полную обратку и объясняя, кто
она, и что я о ней думаю. Мы сорились, пару раз дело даже до драки
доходило, но, с небесной помощью, жертв, и самого нежелательного
исхода как-то удавалось избегать. Казалось, после подобного у живых
между собой не может быть никакого совместного будущего, ведь что
может быть хуже потасовки? Но, уже на следующий день, несмотря на
пережитое, она вновь возвращалась. Иногда с извинениями, иногда
без, Эсфея, день за днём, старательно, невзирая на мою тупость,
неудачи, проводила свои уроки. Это было тяжело для нас обоих. Но со
временем и к этому Эсфея привыкла, её ругань стала мягче, а на
бледном, вечно хмуром и недовольном личике, в мгновения наших
совместных успехов, то и дело проскакивали улыбки.