– Нет, сегодня не получится, – смотрю сквозь него пустым взглядом. – Да и не всё мы с тобой решили. Значит, так: в следующий раз отчёт будешь сдавать вместе с «налогом». Ясно?
Корень понимающе кивает и всё ещё цветёт.
– Ну и надеюсь… – здесь я картинно потягиваюсь, будто с устатку после долгого рабочего дня. Но потягиваюсь так, чтобы пола куртки распахнулась и была видна кобура на заплечной портупее. – Надеюсь я, что на будущей неделе закрытые киоски на рынке откроются и свой должок вернут.
Увял Корень по счёту раз. Дошло до него, что я его уловку просёк, и, как рентгенолог, его, падлу, насквозь вижу.
– Да-да… – бормочет, а щека у него дёргается мелко-мелко так, будто желе на вилке. – Непременно…
– Ну, если меня понял, то свободен, – отпускаю его, словно грехи прощаю. – Ребят позови, «зарплату» получать.
И как он последнюю фразу услышал, даже не знаю, так как стартанул при слове «свободен» что твой стратегический перехватчик по команде «час 0» – с четырнадцатикратной перегрузкой и переходом звукового барьера на месте старта. Но ребят мне самому приглашать не пришлось – передал-таки он мою просьбу, – и они по очереди стали заходить за «капустой». Врёт, наверное, что-то физика о скорости звука…
Конечно, сегодня можно было устроить и «расслабуху», но завтра предстояло новое дело с Сашком, а похмелье у меня обычно зверское. Литра не хватает, чтобы в себя прийти, да и какой из меня тогда «работник»… Так что ребята пошли «расслабляться» без меня, а я поехал в город, зашёл в детский магазин и накупил Пупсику гору шмоток – хватит ему в драных опорках шастать.
Возвращаюсь домой, дверь открываю, и прямо с порога запахи обеда так в нос шибают, что коленки подкашиваются. Чуть нокдаун не получил, ибо только сейчас и понимаю, насколько проголодался – оказывается, весь день-то ничего не ел. Во как работа выматывать может – глядишь, скоро совсем пролетарием стану.
С кухни Пупсик выглядывает, в улыбке цветёт, приглашает:
– Кушать подано, Борис Макарович!
Бросаю свёртки в прихожей, снимаю куртку, шустренько мою руки и бегом на кухню.
Батюшки-светы, словно в кабинет какого шикарного ресторана попал! Сервировка – что на званых обедах, которые в кино только и увидишь, а уж яства, что Пупсик сварганил да по посуде красиво так разложил, я нигде не видел. Разве в книге «О вкусной и здоровой пище» сталинских времён. Но там они на картинках – как говорится, видит око, да зуб неймёт; а здесь – вот они, и такие умопомрачительные запахи источают, что у меня, как у собаки Павлова, полный рот слюны вмиг набежал.