Где-то на восьмом круге Валентин вдруг говорит:
– Вышел с работы? Домой по своему маршруту идёт?
Вздрагиваю я, из полудрёмы выхожу. Это что ещё за команда такая? Гляжу в зеркальце и вижу, что Валентин куда-то в сторону уставился, видно, не мне, а в микрофон говорит.
– Понял, – продолжает. – Следуешь за ним. Если что не так, сообщи.
Ну, меня это, как понимаю, пока не касается. Моё дело машину вести и воспаление лёгких зарабатывать. Не успеваю об этом подумать, как чувствую, Валентин мне на плечо руку кладёт.
– Остановись, но мотор не глуши.
Торможу. И тут Валентин делает вещь ва-аще сверхподлую – стекло возле себя опускает. Во, блин, доконать меня окончательно решил! Но молчу. Нет, не потому, что в обиде страшной – мол, хрен с вами, пусть я заболею, умру, и вот тогда вы, падлы, по мне плакать будете! Не-ет, я цену себе знаю – однако морозом челюсти так сковало, что даже дробь зубами не выбиваю.
В зеркальце вижу, смотрит в окно Валентин пристально, но сам, похоже, указаний из наушников ждёт. Минуты две он так неподвижно сидит, затем наконец на меня взгляд переводит и говорит голосом своим бесцветным:
– Теперь поехали. С той же скоростью и по тому же маршруту.
Но как ни бесстрастен его голос, улавливаю какую-то новую интонацию – сухость большую, что ли? – и понимаю: вот и дело наше непосредственное начинается. То, что мы полчаса по задворкам колесили, – только цветочки. Ягодки сейчас собирать начнём.
Трогаю машину с места, а сам уж и холода не чувствую, до того задубел. Едем, значит, по улице у самой бровки, тишь и гладь вокруг, что и все предыдущие полчаса, когда гляжу, по узенькому тротуару нам навстречу пешеход идёт. Первый встречный за весь вечер. При нашем современном освещении улиц ни черта не разглядишь, но, благодаря луне и снегу, всё-таки кое-что по фигуре просекаю. Представительный мужик, росту громадного, да и сам весь из себя: в куртке меховой дорогой и шапке пыжиковой. И не боится в это время в такой одёжке по улице чапать. Впрочем, при его-то росте и комплекции и я бы не боялся. Так что шантрапа разная ему определённо по фиг, а вот поскользнуться он явно опасается. Идёт осторожненько – семенит, можно сказать, – руками слегка балансирует – тротуары ведь тоже никто не чистит, песком-солью не посыпает.
Мы почти поравнялись с ним, и тут Валентин вдруг, что курильщик заядлый, пару раз подкашливает.