– Эволюция, – зло процедил Стенли. – Эволюция затратила на нас миллионы лет! А они хотят…
– Вы ошибаетесь, Стенли. – В отсек протиснулся Збигнев. – Эволюция не меряется годами. Её мера счёта – поколения. Так, например, между нами и Юлием Цезарем лишь около ста поколений, ста человек. А от пещерного человека мы отстоим всего на несколько тысяч. Ну, а при резком изменении среды обитания, количество поколений до появления полностью адаптированной особи резко сокращается.
– Если только они не вымирают! – оборвал Стенли. – Хватит! Я сыт подобными теориями по горло. Не хочу больше здесь оставаться ни минуты!
Збигнев только пожал плечами.
– Хорошо. Я только попрощаюсь кое с кем на станции. А вы включите внешнюю связь.
Он ухватился рукой за поручень на потолке, оттолкнулся и вновь нырнул в переходной отсек. Природин недоумённо оглянулся на Стенли, но тот отрешенно сидел в кресле, уставившись в пульт. И тогда Олег протянул руку и включил селектор.
Несколько минут было тихо.
– Вы меня слышите? – неожиданно спросил из динамика голос Збигнева.
– Да.
– Очень хорошо. Я заблокировал люк станции и, если через пять минут вы не отшвартуетесь, я разгерметизирую переходной отсек. Я остаюсь.
У Природина от неожиданности перехватило горло. Несколько мгновений он беззвучно хлопал открытым ртом, затем через силу выдавил:
– Збигнев…
– Не надо тратить время на уговоры. У вас осталось четыре с половиной минуты. Прощайте.
– Збигнев! – закричал Природин. – Збигнев! Немедленно вернитесь! Я вам приказываю! Немедленно вернитесь!!! Вы меня слышите?!
Он кричал ещё что-то, угрожая и прося, приказывая и умоляя, пока Стенли не остановил его.
– Пора задраивать люк, – спокойно сказал он. – А то как бы он на самом деле не разгерметизировал переходной отсек.
– Но…
– Он тебя не слышит. И не только потому, что отключил связь. Он уже один из них.
Станция удалялась. Уходила в колючую звёздную пустоту. Обшарпанная, с оторванным крылом солнечной батареи и порхающими вокруг неё отслоившимися пластами эмали, она продолжала свой долгий, бесконечный путь по орбите.
– Погребальное зрелище, – угрюмо проговорил Стенли. – Я здесь уже седьмой раз. И последний. Всё пытался увидеть брата. Оставлял ему письма – он их не брал. Хотел поговорить с ним… Вот и поговорили. – Он вздохнул. – Знаешь, какую эпитафию на фальшивой могиле Энтони написала его жена? – неожиданно спросил он. – «Люди делятся на тех, кто жив, кто умер, и тех, кто странствует в космосе».