– А почему ко мне?
– Я понимаю так, – объяснил Тихомиров. – Если что болит в теле, идешь к врачам. К ухо-горло-носу. Или к урологу. А вот как жить человеку, какое правильное решение принять, тут тоже должен быть специалист. И это – писатель.
– Вы правильно считаете. Писателей в свое время называли «инженерами человеческих душ».
– Вот я и решил посоветоваться с вами, – сказал Тихомиров. – По поводу себя, по поводу жены, по поводу одной женщины и по поводу моей дочери.
Писатель окинул Тихомирова внимательным взглядом.
– Ни в одном глазу, – поняв значение этого взгляда, сказал Тихомиров. – Я вообще редко пью. По праздникам или за компанию.
– А может, вам все-таки в райком обратиться? – предложил писатель. – Они знают местные условия и могут дать более правильный совет.
– Нет! – подумав, отказался Тихомиров. – В райком ходят по другим вопросам, по которым есть твердые установки… Но вы не беспокойтесь. Мы вам заплатим.
– За что? – спросил писатель.
– За советы. Адвокатам же платят за советы.
– За советы я денег не беру. Правда, до сегодняшнего дня никто мне их и не предлагал. Ладно. Попробуем разобраться в ваших ситуациях. Вы посидите, я сейчас… – Писатель вышел в коридор.
Тихомиров слышал, как он стучал в соседнюю комнату. Там, по-видимому, никого не оказалось. Тогда писатель стал стучать в другую дверь. Ему ответил старушечий голос. Писатель о чем-то спросил.
– Громче говори, – требовала старуха.
– Червонец дайте, – громко сказал писатель. – Вечером верну.
– Не дам, – сказала старуха. – Прошлый раз три рубля почти неделю не отдавал.
– Евдокия Петровна! – почти кричал писатель. – Друг ко мне приехал, уважить я его должен.
– Сегодня твоя очередь коридор мыть и туалет. Почему не моешь?
– Помою, – пообещал писатель. – Выручи, Евдокия Петровна.
– Не дам. – И Тихомиров услышал, как захлопнулась дверь.
Писатель вернулся не то чтобы растерянным, но немного смущенным.
– Извините, – сказал Тихомиров. – Я так думаю, на сухую какой разговор? Может, я сбегаю, возьму чего?
– Нет уж, – сказал писатель. – Вы мой гость. Я вас приглашаю в ресторан. Пообедаем и все обсудим. – Писатель достал галстук, повязал его, пригладил углы воротника рубашки. – Пошли, – решительно сказал он. – Вперед и выше. Шире размах прыжков в воду.
На улице решительность писателя поубавилась. Он шел нарочито медленно, поглядывая по сторонам.